И издали, и вблизи это можно было принять только за вырванное с корнем и унесённое в море дерево: отмытый добела ажурный веер корней, чуть выступающий над водой длинный ствол, несколько обломанных сучьев… Ни у кого из капитанов сторожевых гаян не возникало желания подойти к плавнику поближе – и уж тем более не хватило бы терпения следить за ним несколько дней подряд. Тогда бы, конечно, стало ясно, что плавник не подчиняется воле ветров и волн.

Держась в виду берега, одолевая в сутки вёрст по двадцать, редко по двадцать пять, "плавник" шёл на север. На двенадцатый день плаванья он миновал Красную Прорву: подковообразный утёс цвета запёкшейся крови, окаймляющий небольшую бухту, в которой никто никогда не мог промерить глубину и где время от времени – совершенно непредсказуемо и независимо от погоды – возникают вертикальные волны, бьющие выше мачт, или воронки, вполне способные утянуть под воду средних размеров судно. Красная Прорва обозначала с моря перешеек, соединяющий Мелиору с Долом…

То, что даже вблизи казалось обычным плавником, было потаённым судном, построенным Огненом Пафнутием, безумным корабелом, о котором шла молва, будто он пытался построить камышовый корабль, летящий над водой, и теперь вынужден скрываться от чародеев, обозлившихся на него за такое посягательство на их исконные умения; как всякая молва, и эта имела за собой реальные происшествия, с которыми обращалась по произволу.

Обихоженный и защищённый Юно Януаром, безумный корабел создал несколько действительно необычных судов, в том числе и вот это: полностью скрытое водой, лишь гребень да башенка, замаскированные сейчас корнями и сучьями настоящего дерева, выступали над волнами. В сорокасаженном теле судна, разделённом переборками на три отсека, было тесно и воняло, как всегда воняет в запертых трюмах. Гребцы сидели в заднем отсеке по двое в ряд на шести скамьях и ритмично раскачивали подвешенный на кардане тяжёлый брус. От бруса через рычаги сила гребцов поступала на гибкое перо за кормой, которое, двигаясь наподобие рыбьего хвоста вправо-влево, посылало судно вперёд. В среднем отсеке в гамаках отдыхала другая смена гребцов. Здесь же был гальюн: парусиновая выгородка, за нею несколько вёдер с запирающимися крышками; ночами их подавали наверх и опорожняли за борт. В переднем отсеке непрерывно качали меха, прогоняя через судно свежий воздух, и так же непрерывно качали помпу, удаляя сочащуюся сквозь щели воду. Там обитал сам Огнен, ставший на этот поход капитаном, совсем юный чародей Ферм, мрачно-гордый от осознания важности своей первой и наверняка последней миссии, и похожий на старика, хотя годами ещё вовсе не старый Лупп Хрисогон, бывший десятитысячник Паригориев, который вдруг бросил всё и ушёл в бродиславы, несколько лет держал в страхе свои же бывшие провинции, а потом постригся в монахи… Он сам пришёл к Юно Януарию и предложил свои услуги, и Юно поручил ему возглавить этот поход. Лупп посмотрел на карту и мрачно кивнул.