Когда Инквита открыла дверь, из прохода хлынул свет фонарей. Там толпились люди.

«Айсберг! — было первой мыслью, которая мелькнула у Труслы. — Мы встретились с одним из айсбергов, о которых столько говорится в легендах, и он угрожает нашему кораблю».

Она торопливо стала натягивать одежду. Казалось бы, это должно получаться быстрее, ведь за несколько недель это стало привычным действием. Инквита уже вернулась и тоже надевала на себя свои меха. Шаманка что-то бормотала себе под нос, Трусла подумала, что та творит заклинания, и не решалась мешать ей своими вопросами. Но когда Инквит вышла из каюты, Трусла выскочила за нею по пятам, Канкиль сразу перепрыгнула от неё к своей хозяйке и оставалась уже с нею. За дверью их встретили капитан Стимир и старый учитель капитанов Джоул, он сам давно уже не командовал кораблями, но на любом судне, которое он решал сопровождать, его принимали с радостью как почётного члена экипажа, потому что старик являлся настоящим кладезем полезных знаний.

— Она… она не в своём уме! — взволнованно заговорил капитан, как только в дверях показалась шаманка. — Ты ведь ведунья и, значит, умеешь лечить. Так помоги ей скорее! Она сделала уже два рейса под моим флагом. О такой волночее, как она, можно только мечтать. И вдруг среди ночи она подняла крик, выбежала на палубу и чуть было не выбросилась за борт, хорошо, что Ханса успел её поймать. Он всё ещё держит её, а она кричит и вырывается.

Трусла и сама уже слышала пронзительные крики, так могла кричать только буйная сумасшедшая.

— Я немного умею лечить больных, капитан. Но я разбираюсь в тех болезнях, какие встречаются среди людей моего народа. Есть разные недуги, поражающие рассудок и душу, которые требуют более глубоких познаний, чем мои. Вызови колдунью; говорят, они знают, как бороться с демонами, чтобы их уничтожить.

— Её уже позвали. Ханса отнёс нашу Ундию в большую каюту. Он еле справился с ней, хотя он — сильный мужчина, а она всего лишь слабая девушка.

Чем ближе они подходили к каюте, тем громче становились крики, голос кричавшей уже сделался хриплым. Трусле показалось, что по мере приближения усиливался и холод, который она ощутила при пробуждении.

В каюте горело несколько фонарей и там было достаточно светло, чтобы ясно увидеть борьбу между бешено вырывающейся девушкой и крепко державшем её могучим салкарским моряком. Все лицо у него было до крови исцарапано её ногтями, на губах у неё проступала пена каждый раз, когда она открывала рот, заходясь в диком крике.

Все знали Ундию как тихую и скромную девушку. За время плавания Трусла узнала много нового, например, что Ундия обладала особой Силой; такой дар, как у неё, считался очень ценным и его тщательно пестовали в одарённых детях. Почему-то этот талант встречался главным образом у женщин, причём только у тех, кто принадлежал к одному определённому роду, поэтому за каждой девочкой соответствующего происхождения начинали внимательно наблюдать с самого детства, чтобы не проглядеть возможный дар. Их называли волночеями; какое-то шестое чувство позволяло им определять силу и направление морских течений и отыскивать судоходные пути. Подобно колдуньям, они держались обособленно в своём кругу; Трусла невольно жалела их, ей казалось, что им, наверно, живётся очень одиноко; на один корабль брали самое большее двоих — опытную волночею и её ученицу. На «Разрезателе волн» Ундию взяли одну, без напарницы. На Труслу она производила впечатление рассудительной девушки, в которой так же невозможно было заподозрить одержимую, как в Инквите или колдунье Фрост. Но сейчас девушка так разбушевалась, как это может быть только под влиянием Тьмы.