— Ну, вот и хорошо! — засмеялась Инквита. — Теперь пойдём устраиваться в общем шатре, хотя вряд ли там будет столько места, сколько в шатрах моего народа.

Трусла почувствовала, как пушистые пальчики сунулись в её ладонь, она бережно взяла эту ручку в свою, и пошла впереди, показывая дорогу. Внезапно она ощутила необъяснимое чувство стыда, что не может предложить гостям ничего лучшего. В углу была сложена часть снаряжения Симонда, для которого не нашлось на корабле другого места. Трусла с огорчением подумала, что в каюте ужасно тесно. Сородич Инквиты оставил тюк с её вещами у дверей, Трусла взялась за него, чтобы втащить в каюту, а Канкиль вскочила на койку, чтобы её не задавили.

— Путешествовать — всегда очень поучительно, — заметила Инквита. — Салкары большую часть жизни проводят на кораблях, поэтому хорошо, что они такие огромные, благодаря этому мы удобно можем разместиться в их каютах.

Трусла выдвинула один из ящиков, расположенных под койкой, и показала Инквите крючки на стене, на одном из которых уже висел её непромокаемый плащ, сделанный из рыбьей шкуры. «Нужно будет раздобыть такой же для Инквиты», — отметила она про себя.

Шаманка уже занялась распаковыванием своих вещей, и Трусла бочком выбралась из каюты, чтобы не мешать ей при разборке.

Трусла чувствовала себя не очень хорошо, так как начиналась качка. Вероятно, корабль приближался к выходу из канала в море. Трусла со слабой надеждой подумала, что, может быть, на этот раз всё обойдётся и она не опозорится так, как случилось в прошлом плавании, когда она целых три дня страдала морской болезнью.

Лодка угрожающе раскачивалась на волнах, и большие льдины то и дело тёрлись о её бока. И если бы она была из прочного дерева! Но лодку сделали из кожи. Сколько же ещё она выдержит такого плавания, пока не канет в морской пучине?

Одга сжалась в комок на дне лодки. Рогар давно уже перестал стонать. Это случилось ещё тогда, когда они попали в неведомое пространство. Сквозь туман, застилавший её разум, пробилась утешительная мысль, что вот, наверное, тоже отмучился, как Лотар Длинный меч и Тортан Стеймир. Будь она настоящим воином, каким должны быть потомки Скильтера и какой она себя до сих пор воображала в ложной — совершенно ложной — гордыне, она бы давно раскачала это жалкое подобие лодки и покончила с напрасными мучениями.

Раньше или позже море поглотит их всех — живых и мёртвых, но какое-то упорство продолжало жить на дне души и не давало ей ускорить конец. Салкары держатся до конца, исключения возможны только такие, как подвиг великого Осберика, который, погибая, уничтожил своих врагов.