– А ведь ты как раз хотел бросить его о дядюшка, и Фалих нашел меня очень кстати, ведь тебе до смерти надоели эти люди, с которыми тебе не о чем было говорить, не так ли, о дядюшка? И ты не хотел умирать среди этих людей, ты искал способа покинуть их, – прошептала Джейран.

– Нет, не говори так, о звезда! – старик указал глазами на гребцов. – Я как раз и хотел умереть в озерном краю, вдали от суеты…

– А зачем же ты рассказывал мальчикам, что им суждено покорить мир?

– Затем, что им действительно суждено покорить мир, о звезда! Ты только посмотри на них – они до того молоды, что не знают сомнений, и до того отважны, что не желают оборачиваться назад! Кому и покорять мир, как не им? А я буду рад, если когда-нибудь они с благодарностью вспомнят, что именно я рассказал им о мире и научил их ждать предводителя… Ты уже решила, куда поведешь их, о звезда?

– Да, о дядюшка. Я знаю, куда поведу моих людей, – ощутив в душе веселье и отвагу, отвечала Джейран. – Знаешь ли ты, где в горах стоит крепость горных гулей?

– Мы найдем крепость горных гулей, о звезда!

– А неподалеку от крепости горы распахиваются, словно великан разрубил их топором, и образуют Черное ущелье.

– Мы найдем и Черное ущелье, о звезда! – загораясь ее восторгом, воскликнул Хашим.

– А в тех горах, отделенный от ущелья каменной грядой, есть долина, имя которой – рай! Что же ты молчишь, о дядюшка? Разве нам, с нашей верой, с нашей отвагой, не подобает взять приступом рай?

– Решение принадлежит тебе, о звезда, – отвечал ошарашенный шейх.

* * *

Это был изумительный бег!

Казалось, что пустыня встала дыбом, так что камни соскользнули с нее, и Абриза неслась, словно с пологой горы, дыша вольно и размеренно, наслаждаясь своей быстротой и силой. Бег увлек ее, как увлекало все на свете, отмеченное печатью прекрасного, будь то музыка, стихи, человеческие лица.

Это был прекраснейший в мире бег на свободу!

Свободы Абриза не ведала уже давно – с того дня, как обнаружилось, что она провела ночь с двумя сарацинами, за вином и стихами. Упрямство взыграло в ней, когда она, переодевшись, отправилась в одиночку на поиски Ади аль-Асвада – но и в этом пути она не ощутила себя свободной, поскольку не знала, чем вся ее затея окончится.

Потом, во дворце царей Хиры, она поняла, что такое плен. Она не знала, что гостеприимство благородных арабов по отношению к знатной женщине заключается в том, что ей не позволяют сделать лишнего шага. Потом, после подлости царевича Мервана, ей пришлось совершить побег из дворца – но и тут она не вырвалась на свободу, ибо ее темница пребывала с ней вместе, она ждала ребенка, а это ощущению свободы не способствует. А потом, живя под присмотром Джабира аль-Мунзира, которого поделом прозвали Предупреждающим, она знала лишь свободу небогатой горожанки, для которой путешествие в хаммам – предмет домашних сражений и воинских хитростей. И, наконец, она оказалась в настоящей тюрьме. К счастью, Абриза пробыла там недолго.