Илин подняла брови при виде столь строгих мер предосторожности. Она подозревала, что у Высокого судьи много врагов, даже таких, которые могли преследовать его и на Первом ярусе. Во всяком случае, так, видимо, считал судья Разан.

Слуга попробовал препроводить ее на ту террасу, на которой, судя по всему, обычно дожидались посетители, но Илин стояла на своем.

— Некогда мне ждать. Мне надо встретиться с Высоким судьей немедленно.

Слуга мешкал, нервно облизывая губы.

— Я попытаюсь, достопочтеннейшая.

Боялся он не Илин, и она это прекрасно понимала. Илин кивнула, слуга открыл внутреннюю калитку и тут же исчез в прохладной глубине дома.

Илин упорно ждала, глядя на залитое солнцем пространство двора перед верандой, пока ей не стало ясно, что ее намеренно заставляют ожидать и что это может продлиться долго. Тогда она подошла к калитке и ухватилась за нее. Стражники, стоявшие по другую сторону калитки, неуверенно переминались с ноги на ногу, стараясь не встречаться с Илин взглядами. Она громко приказала:

— Именем Мастера-Хранителя, откройте!

В тюрьме это сработало, и если то, что она подозревала, правда, тогда этот судья не осмелится жаловаться Риатену на нее.

Стражник колебался, бросая на товарищей взгляды, молящие о помощи. Илин знала Хранителей, которые с помощью своей Силы могли открывать любые замки. Сеул уверял, что обладает таким умением, хотя ей лично не доводилось быть свидетельницей подобных подвигов. Илин обратила свой внутренний взгляд на замок — просто ради интереса — и чуть не отшатнулась от удивления. На какое-то мгновение она обрела способность «чувствовать» замок изнутри, ощутила расположение его зубчиков, почувствовала вкус масла и пыли. Раньше такого с ней не бывало. Она считала, что ей везло, когда она ощущала близость других живых существ, дышащих и думающих, а до управления неодушевленными вещами ей было далеко. Что-то в выражении ее лица подействовало на стражника, потому что он торопливо стал рыться в поисках ключа. С легким головокружением Илин отступила на шаг, позволив ему открыть калитку, а затем быстро прошла прямо в дом.

Длинный арочный коридор был дивно прохладен. По обеим стенам шли приемные комнаты. Низкий голос, бубнивший где-то далеко, служил путеводной нитью, которая вела в глубину дома.

Это была большая комната, выходившая прямо в коридор. В ней рывками кружились опахала, встроенные в углубления высокого потолка, а внутренняя стена выходила в другой дворик, гораздо более нарядный, чем тот, с которым посетители знакомились за воротами. Голос, услышанный Илин, принадлежал самому судье. Тот прохаживался взад и вперед, диктуя пожилому писцу, который с бешеной скоростью писал, стараясь не отставать от диктующего. Впустивший ее слуга скорчился в позе беспредельного уничижения на полу. Такое поведение слуг вышло из моды уже несколько поколений назад. Даже от слуг Электора не требовалось подобного подобострастия. Илин припомнилось, что кто-то просветил Электора на сей счет, и тот даже издал указ, запрещающий подобное воспитание слуг. Илин кивнула.