— Надо было дать ей большую дозу асфоделя. Если его воздействие кончится, мы будем вынуждены…

Риатен прикрыл глаза веками, как будто испытывал сильную боль. Но Илин читала в нем другое — чувство облегчения. Он ответил:

— Хорошо.

Сеул достал закупоренный пробкой флакон откуда-то из складок одежды, и Риатен ничего даже не сказал по поводу этого явного свидетельства заранее предусмотренной готовности. Сеул шагнул к Илин, но старый Мастер остановил его.

— Я сам дам ей лекарство.

Илин с трудом собрала разбегающиеся мысли и сняла руку с блока, надеясь, что таким образом прервет его неотвязный зов. Риатен опустился перед ней на колени, открыл флакон и протянул его ей.

— Выпей, Илин.

Она могла выбить флакон из его руки, но тут ей в голову пришла более интересная мысль. Лицо Сеула, сохранявшее свое хмурое выражение, в этот момент было обращено к входной двери. Риатен же смотрел на нее, и его контроль над собственными чувствами ослабел.

Она взяла флакон, поднесла его к губам и мысленно наложила на чувства Риатена свой образ — образ пьющей, глотающей Илин. Конечно, две-три капли асфоделя все же попали ей в рот, но все остальное стекло по подбородку.

По выражению лица Риатена Илин поняла, что он видел лишь то, что она хотела заставить его увидеть. Она вытерла рот рукой, уничтожая улику. Она сделала это жестом маленькой девочки и по-детски же улыбнулась Риатену.

Довольный, он взял ее за руку и помог встать.

— Иди-ка на свое место и поспи. Тебе станет лучше.

Так она и сделает, ведь ей необходимо избавиться от последних паров дурмана. Выспаться — средство не хуже других.

Илин позволила ему отвести себя на циновку возле огня. Она обманула самого Мастера-Хранителя, отведя ему глаза. Она прекрасно понимала, что такой Силы у нее быть не должно. Никогда.

Может быть, они правы? Может, она сошла с ума? Она надеялась, что это так. Это был единственный шанс, который подавал ей надежду.

Все еще стояла ночь, когда Хет достиг доков парофургонов, но солнце, вероятно, уже поднялось к самому горизонту. На востоке небо уже стало сереть.

Хет пробрался к концу одного из наименее часто используемых пирсов, по пути внимательно всматриваясь в привычную рабочую суету, чтобы заметить любой признак какой-нибудь необычной деятельности. Он истратил последние кусочки меди, чтобы купить у торговца на Седьмом ярусе одежду для путешествия по пустыне. От нее несло потом прежнего владельца, она царапала кожу Хета, да и вообще скорее всего была снята с трупа. Однако Хет нуждался хоть в какой-то защите от Пекла.

В доках было относительно тихо, нищие еще спали, на пирсах громоздились грузы, подготовленные для погрузки на самые ранние парофургоны, машинисты уже начинали разогревать котлы. Но у центральных пирсов стояли три парофургона облегченного быстроходного типа, которыми пользуются имперские курьеры и посланники. Грузовые отсеки у них уменьшенного объема, за счет чего увеличена мощность машины и расширены помещения для пассажиров. Надстройки сняты, но зато установлена бронированная башня с бойницами для ружей; три-четыре человека с пневматическими ружьями могут легко отбиться от десятков разбойников.