Дома она не обнаружила их в двух наиболее вероятных местах, в гостиной и кухне; заглянула за угол в столовую. Родителей нет. Только чайник кипит на плите — вот и все признаки их бытия. Мэй старалась не поддаться панике, но этот кипящий чайник и зловещая тишина сложились в кривую картинку — внезапно мысли закишели ограблениями, похищениями и суицидальными пактами.

Мэй взлетела по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, на бегу свернула влево, к ним в спальню, увидела обоих — и глаза их округлились в ужасе. Отец сидел на постели, мать стояла на коленях, и его пенис был у нее в руке. У отцовской ноги — тюбик увлажняющего крема. В мгновение ока все трое поняли, что произошло.

Мэй уставила камеру на комод. Никто не произнес ни слова. Мэй не знала, как еще поступить, — ретировалась в туалет, вперила объектив в стенку и выключила звук. Промотала буферный файл, поглядела, что успела поймать камера. Надеялась, что объектив, болтаясь на шее, как-нибудь упустил из виду оскорбительную сцену.

Но увы. Ракурс явил случившееся еще яснее, чем увидела Мэй. Она выключила видеоплейер. Позвонила в ДУ.

— Можно что-нибудь сделать? — спросила она.

Спустя пару минут она поговорила с Бейли лично. Обрадовалась, что дозвонилась до него, — понимала, что уж кто-кто, а Бейли с ней согласится, этого человека моральный компас никогда не подводил. Он ведь не хочет, чтобы такой вот половой акт транслировался на весь мир, правда? Да, это уже случилось, но ведь можно стереть несколько секунд, чтобы нельзя было их отыскать, чтоб они не остались в веках?

— Мэй, ну перестань, — сказал Бейли. — Нельзя, сама ведь понимаешь. Что это за прозрачность такая, если мы стираем все, что нас смущает? Ты ведь знаешь, мы не стираем ничего.

Он говорил сочувственно, отечески, и Мэй понимала, что смирится с любым его вердиктом. Он знает лучше, он провидит будущее на многие мили дальше Мэй и всех остальных, и это отчетливо читалось в его сверхъестественном хладнокровии.

— Мэй, чтобы наш эксперимент и в целом «Сфера» удались, нам нужен абсолют. Нам нужна чистота, полнота. Я понимаю, что этот эпизод пару-тройку дней будет болезнен, но уверяю тебя, очень скоро все совершенно потеряют интерес к таким вещам. Когда известно всё, всё приемлемое будет принято. А пока надо быть сильными. И ты должна показать пример. Не сбивайся с курса.

* * *

Мэй отправилась обратно в «Сферу», решив никогда больше из кампуса не выезжать. Хватит с нее семейного хаоса, Мерсера, уродского родного города. Она ведь даже толком не спросила родителей про камеры «ВидДали». Дома — какой-то дурдом. В кампусе все знакомо. В кампусе никаких трений. Перед сфероидами незачем оправдываться, незачем разъяснять им будущее планеты, они уже понимают и Мэй, и эту планету, и то, как все должно быть и вскорости будет.