Я так и остался стоять как полный дурак. Опять ничего не понял. Мы молчаливо, как покойники, тронулись дальше.

Где Хунка Мунка? Я чувствовал себя разбитым, мне хотелось спать, и все казалось таким нереальным.

— Те, кто разговаривал с Великим Кукловодом, — снова заговорил Пьерр Кролик.

— Есть здесь такие?

Моя рука поднялась.

— Есть, — сказал я.

Кролик метнул в мою сторону взгляд.

— Успокойтесь, Том. Ваши соображения по этому поводу оставьте при себе.

Возможно, вам просто приснился странный сон. Там вы и набрались подобных мыслей.

— Шутить изволите?

— Кто-нибудь еще? — спросил Пьерр и повернулся к остальным.

Но никто больше не признался.

Через несколько минут мы оказались на открытом воздухе. Все было покрыто снегом. В темноте маячил купол Святого Павла. У нас за спиной мучительные волны Монстра Тамсона шептали свои секреты. Я решил вернуться домой пешком. Одуревшие от холода, мы разошлись в разные стороны, как развевающаяся на ветру пелерина, маленькие силуэты миллиметр за миллиметром расползались по огромной карте. Когда я добрался до дома, было уже шесть часов утра.

Грустная глава

Грустная глава

Я проснулся, свернувшись калачиком на своем диване, слегка замерзший, так как был укрыт всего лишь своим пальто. Часы показывали полночь, в доме стояла полная тишина. Поднявшись, я босиком пошел на кухню, взял кусок сыра, а потом отправился на второй этаж, паркет мерно поскрипывал под моими ногами. Дверь в комнату Пруди оказалась полуоткрытой, с момента моего ухода ничего не изменилось. Голова лежала на том же месте, прижатая между подушкой и стеной, по-прежнему глядя вокруг широко открытыми глазами.

— Здравствуй, Пруди.

Она проследила, как я подошел к кровати и уселся на краешек.

— Хочешь сыру?

Голова молча моргнула.