They pushed on without pausing, though Balthus gazed longingly at the squirrels flitting among the branches (они продвигались без остановок, хотя Балтус глядел жадно на белок, мелькающих среди ветвей), which he could have brought down with a cast of his ax (которых он мог бы сбить броском своего топора). With a sigh he drew up his broad belt (со вздохом он подтянул свой широкий ремень). The everlasting silence and gloom of the primitive forest was beginning to depress him (постоянная тишина и мрак первобытного леса начинали угнетать его). He found himself thinking of the open groves and sun- dappled meadows of the Tauran (он нашел себя думающим = он поймал себя на том, что думает о тауранских открытых рощах и лугах в солнечных пятнах), of the bluff cheer of his father's steep-thatched, diamond-paned house (о грубовато-сердечном веселье крытого соломой ромбовидного дома его отца), of the fat cows browsing through the deep lush grass (о коровах, неспешно выбирающих густую сочную траву), and the hearty fellowship of the brawny, bare-armed plowmen and herdsmen (и об искренней дружбе мускулистых пахарей и пастухов с открытыми /до плеч/ руками).
он поймал себя на том, что думает
though [ðəu], grove [ɡrəuv], meadow [ˈmedəu]
They pushed on without pausing, though Balthus gazed longingly at the squirrels flitting among the branches, which he could have brought down with a cast of his ax. With a sigh he drew up his broad belt. The everlasting silence and gloom of the primitive forest was beginning to depress him. He found himself thinking of the open groves and sun-dappled meadows of the Tauran, of the bluff cheer of his father's steep-thatched, diamond-paned house, of the fat cows browsing through the deep lush grass, and the hearty fellowship of the brawny, bare-armed plowmen and herdsmen.
He felt lonely, in spite of his companion (он чувствовал себя одиноко, несмотря на своего спутника). Conan was as much a part of this wilderness as Balthus was alien to it (насколько Конан был частью этих диких мест, настолько Балтус был чужаком здесь). The Cimmerian might have spent years among the great cities of the world (возможно, Киммериец провел годы среди = в великих городах мира); he might have walked with the rulers of civilization (возможно, он гулял с правителями цивилизации); he might even achieve his wild whim some day and rule as king of a civilized nation (возможно, он даже добьется /исполнения/ своей дикой причуды однажды и будет править, как король цивилизованной страны); stranger things had happened (более странные вещи случались = случались вещи и более странные). But he was no less a barbarian (но он был не кем иным, как варваром). He was concerned only with the naked fundamentals of life (он интересовался лишь голыми жизненными основами). The warm intimacies of small, kindly things (теплые близкие отношения из приятных мелочей: «маленьких приятных вещей»), the sentiments and delicious trivialities that make up so much of civilized men's lives were meaningless to him (чувства и прелестные банальности, которые составляют так много в жизни цивилизованных людей, были бессмысленны для него). A wolf was no less a wolf because a whim of chance caused him to run with the watch-dogs (волк оставался волком: «был не менее волком», оттого, что = пусть даже каприз судьбы заставил его бежать со сторожевыми псами). Bloodshed and violence and savagery were the natural elements of the life Conan knew (кровопролитие и насилие и дикость были естественными составляющими жизни, /которую/ знал Конан); he could not, and would never, understand the little things that are so dear to civilized men and women (он не мог и никогда /не/ захотел бы понять мелочей, которые так дороги цивилизованным мужчинам и женщинам).