Минуем серебристый купол Даниловского рынка, по узкой Мытной выходим к площади, где напротив здания МВД торчит скульптурная группа с Лениным на вершине. По Крымскому мосту перебегаем на другой берег реки и скользим вдоль набережной – мимо храма Христа Спасителя, мимо кремлевской стены, мимо Васильевского спуска и гостиницы «Россия». Ха! А «Россия»-то стала прозрачнее… нестабильнее, что ли… Видать, слухи о сносе верны, и скоро перейдет она в Призрачную Москву… Время Падения Башен. Дальше, дальше… Коты азартно шевелят усами – цель все ближе. Не здесь и не здесь… Вот!

Многоэтажка возле устья Яузы, напротив Иностранки. На двадцать втором этаже светится одинокое окно. След тянется туда.

– Нам туда? – спрашиваю я у Ланса. Тот привстает на задние лапы, издавая охотничье мямяканье, больше похожее на тявканье. Корвин выжидательно смотрит мне в глаза.

– Полезайте, скоты, – говорю я, присаживаясь на корточки. – Страховки нету, так что держитесь крепче. Да не бойтесь цепляться, не жалко мне куртки для вас! Да фиг с вами, впускайте когти, захребетники… Держимся? Ну на взлет!

Я сую руки в карманы, раскидываю полы ветровки в стороны и, поймав восходящий поток, начинаю, медленно кружась, воспарять над землей. Коты, впившись когтями в плечи, азартно сопят мне в уши и щекочут вибриссами. Уплывают вниз темные окна, из распахнутой форточки доносится храп. Поднявшись чуть выше освещенного окна, я вынимаю из кармана руку и, свалившись на крыло, пикирую на лепной карниз. Окно приоткрыто, занавеска из полупрозрачного сиреневого тюля задернута. Комната ярко освещена хрустальной люстрой на двенадцать ламп (в театре такую вешать!), обставлена итальянской кожаной мебелью, на каковой мебели и расселись субъекты в количестве шести человек. Тю, а это кто на диване? Ах ты, Лаврентий! «Пузырь» земли наш ненаглядный! А ведь стал даже как-то поплотнее… Стабилизируется, зараза. Надолго ли?

Мы с котами настораживаем уши. Говорит красивый блондин в сером костюме с белоснежной рубашкой. Человек не заметил бы, но мы-то с котами видим – он прозрачный и пустой. А то, что в нем клубится и что тонкой нитью тянется откуда-то из тени, как щупальце, – это вообще не отсюда. Интересно, смогу ли я порвать это щупальце?

– Мне наплевать. Или вы их находите, или я. – Он ядовито смотрит на Лаврентия. – Вас лопну. Вы «пузырь»! А я – бог!

Лаврентий с кислым и злым видом кивает. Блондин держится близко к теням, словно ему нехорошо на свету. Ланс трется о щеку. Я слышу его мысль – эге, дружок, так мы оба, стало быть, хотим подергать за это щупальце? Подожди немного, сейчас еще послушаем, и можно будет попробовать…