В его голосе вдруг зазвучали та же страсть и та же печаль, что появлялись у Палатины в тех редких случаях, когда она говорила о родине. И некая напряженность, которая граничила с ненавистью к себе. Однако ненавидели они не себя, а то, во что они превратились. Я заметил, что ни Текрей, ни Бамалко не лезли с колкими замечаниями.

– Вынужден признать, что тебе лучше держаться подальше от Фетии, – изрек Мауриз после долгой паузы. Затем повернулся ко мне: – Тебе должно казаться невероятным, как мы говорим о Фетии, но, надеюсь, ты понимаешь, почему нам нужна твоя помощь. Я смотрю на Ассамблею и думаю: зачем я лезу вон из кожи? Впрочем, любая перемена будет к лучшему, потому что я не представляю себе, как может стать хуже.

Вот странно: Палатина два года провела вдали от родины, но ее фетийский акцент так и остался с ней. А у Мауриза, всю свою жизнь прожившего в Фетии, апелагское произношение было куда лучше отшлифовано.

– Мауриз, я думаю, масса твоих проблем возникла оттого, что ты не знал, с кем говоришь. – Палатина повысила голос, чтобы его не заглушил внезапный порыв ветра, зашелестевший деревьями со всех сторон. – Мы не могли тебе сказать, но при каждой нашей встрече ты все глубже рыл себе яму. Катана возмущало то, что ты делал, а Равенна… вы втягивали ее в заговор, который лишил бы ее законного трона.

– Она… – Впервые Мауриз выглядел ошеломленным. Что там власть его клана и вся его поза? Ничто из этого не сгладит совершенную им ошибку. – Она – фараон?

– Да. Вот почему мы здесь, чтобы вытащить ее из когтей Алидризи. – Остальным Палатина объяснила: – Лучше рассказать ему сейчас, чем потом. Все равно Мауриз должен знать.

Бамалко кивнул с непроницаемым видом. Текрей казался угрюмым.

– И вы пытаетесь ее спасти. Теперь понятно, почему вы возражали против всей этой идеи. Фетида, вы даже не предупредили меня!

– Если бы мы предупредили, вы бы переправили ее в другое место, – ответил я. – Вы бы сделали точно то же, что делает Алидризи: вы бы заперли ее в какой-нибудь глуши, где она не создавала бы проблем. Равенна не слишком обрадуется, увидев вас.

– Да, полагаю, не обрадуется, – проронил Мауриз, маска самоуверенной отчужденности вернулась на его лицо. – Как я сказал, мы весьма недооценили силу чувств. Но у нас есть шанс, которого никогда еще не было, и я не собираюсь его упустить.

– Я ваш шанс! – сердито заявил я. – Я не хочу и не намерен становиться иерархом. Если вы хотите сместить императора, я вас поддержу, но это можно сделать по-другому. Вы собирались обращаться со мной точно так же, как все обращаются с Равенной. Разница в том, что ее народ нуждается в ней. Ваш во мне не нуждается, и в большинстве своем даже не помнит, что это за пост.