Или она как-то не так сказала?

Что она сказала?! Если бы она промолчала, просидела под тентом до вечера — может быть, гном ушел бы восвояси? И ничего не случилось бы?

Кто выманил этого? Солнце? Перемена климата? Глупая Ира, самовлюбленный Алексей? Ее, Юлины, неосторожные слова? Аликина болезнь?

Кто звал его?!

Прыгала в такт музыке малышня. Мигали лампочки — зеленые, желтые, красные.

Что же она все-таки сказала? Наверное, и вправду что-то обидное… Или нет?

…Грохот. Нет, небо пока на месте. Всего лишь новую песню врубили.

Надо привыкать.

Почему?! Почему эта чудовищная метаморфоза… Почему нельзя вернуть назад ее мужа, человека, которого она любит?

Если она завоет посреди дискотеки… Нет, только не это. Надо держаться. Она не завоет, нет, более того — сейчас и слезы высохнут. Ей предстоит вести Алика домой, укладывать его, врать что-то про папу, который поехал по срочным делам, и до утра лежать под простыней, прислушиваясь к шагам на лестнице, к движению дверной ручки…

Потом они молча соберут вещи.

Потом они вернутся домой, и по дороге Алик все поймет…

Потом…

Каждая вещь в ее жизни носит частичку Стаса — сколько времени пройдет, пока она сменит все вещи? Вытряхнет, выбьет их тех, что остались, призрак этого человека?

Сколько времени пройдет, пока она забудет его запах?

Человек, ставшей ее жизнью, теперь медленно отделяется. Медленно рвется кожа, неторопливо лопаются нервы…

Оседают и трескаются камни. Иссякают водопады, высыхают фонтаны. Столетние платаны валятся, их кроны утопают в земле, а уродливые корни тянутся к небу.

Из мутного водоема торчат лапы дохлых лебедей. Одни только черные лапы.