— Повлиять на нашу миссию? Нет. А если и…

— А если и могут, вы ведь скажете мне об этом?

— Конечно, скажу, коммандер. Почему вы спрашиваете меня сейчас?

— Вы — шахранин, но при этом мой первый помощник. Заместитель командующего кораблем. Что важнее?

— Корабль, коммандер.

— Какой корабль?

— Этот, командир. Вы знаете, что я имел в виду «Чарльз Мэнсон». — Тахл не рассердился, но в его голосе слышалась укоризна.

«Почему я вдруг решил спросить его об этом?» подумал Фурд. А потом забормотали сирены, в этот раз по-другому. Разные сигналы для разных случаев. Вспыхнули дисплеи мониторов, погасшие с тех пор, как Она отключила двигатели. Фурд резко повернулся к экрану.

— Она здесь, командир, — мягко произнесла Каанг и увидела Ее.

Медленно, с явной осторожностью «Вера» поднялась над горизонтом Гора 4. По данным экрана, Ее координаты были 8-7-12. Примерно такого они и ожидали: довольно далеко от Гора 4, чтобы избежать гравитационного поля планеты, и недостаточно близко, чтобы Ее увидели снаряды. Экран без запроса применил фильтры и переключился на местное увеличение.

«Вера» походила на изящный серебристый треугольник, как «Чарльз Мэнсон», но с иными пропорциями. Ее длина была примерно на восемь процентов меньше, а максимальная ширина в области кормы — на одиннадцать. Поверхность покрывали плотно прилегающие друг к другу пластинки, крохотные, похожие на чешуйки с кожи шахран. Корпус испещряли шлюзы, узкие иллюминаторы и апертуры, но в них не было заметно ни света, ни движения. Команда и раньше смотрела на Ее изображения в записи. Знала размеры, как Она будет выглядеть с любого ракурса, все помнили, что формой «Вера» походит на них. Но все это было до того, как они увидели Ее вживую. Теперь ничто не имело значения.

Они смотрели на Нее в молчании, которое пеленой окутывало мостик, не разделяло их, но и не объединяло. На этот раз они знали, что думают об одном и том же. Она принесла на встречу с ними нечто гораздо больше себя. Она принесла с собой целую вселенную.

Фурд ушел куда-то далеко вглубь собственного разума. Как и все остальные. На расстоянии нескольких миль и целой вселенной «Вера» заметила это. И стала их ждать.

Очертания «Чарльза Мэнсона», говорил себе Тахл, видимо прямые или изогнутые, отличались простотой. С Ней же все было иначе. «Чарльз Мэнсон» обладал элементарной, внятной геометрией, такими понятиями, как внутри и снаружи. И снаружи он заканчивался. Ее геометрия оказалась другой. Она начиналась снаружи.

Тахл мысленно провел черту от игольчатой вершины до широкого основания треугольника, представил, как она тянется на миллионы миль, может, до самой Шахры, и знал, что на всем протяжении своего пути линия не отклонится от траектории даже на миллиметр; но Тахл видел ее, прямоту длиной пятнадцать сотен футов, что была частью космического искривления. Он вообразил, как каждая грань Ее корпуса нитью простирается на миллионы миль в любую сторону, уходит за систему Гора, за границы галактики, пока не начинает изгибаться. «Вера» была лишь зримым центром сети. Именно это Она принесла с собой.