Мы пили дешевую водку ВТО в тесном маленьком отсеке и напились до глупых, опасных пределов, а потом я затащила Карлоса на свою койку, и мы тихо и яростно, подавляя смех, занимались сексом, пока остальные спали вокруг.

Мы на той койке зачали город. Те два отсека, та насыпь из реголита, за годы и десятилетия превратились в Жуан-ди-Деус.

Я не сразу вышла за Карлоса. Мне нужно было оформить никах, и к тому же после Моря Изобилия работы оказалось слишком много. Я связалась с нашими VIP-ами и забронировала билеты. В оба конца, Земля — Луна, на шестерых. Двое из EDF/Areva[41], двое из индийской PFC[42], двое из «Кансай-Фьюжн». Я обрабатывала их на протяжении месяцев; телеконференции, презентации, представление товара. Я знала, что они хотят избавиться от дуополии США и России на земной гелий-3, из-за которой цены на термоядерную энергию оставались высокими и развитие застопорилось. Снова наступил нефтяной век.

Это был наш самый большой риск. Должностные лица из трех земных малых термоядерных компаний прибывают на Луну одновременно? Даже Маккензи учуяли бы неладное. Вопрос заключался не в том, сделают ли они ответный шаг, а в том, когда это случится. Нашим единственным преимуществом было то, что они не знали, кто мы такие. Пока что. Если мы сумеем завершить демонстрацию, договориться о сделке и подписать контракт до того, как Боб Маккензи выпустит на волю своих рубак, нам удастся защитить контракт в Суде Клавия.

Мы поселили их всех в лучшем отеле Меридиана. Мы взяли на себя их Четыре Базиса. Мы купили французским делегатам вина, индийским — виски и японским тоже виски. Как я уже сказала, мы жгли деньги, как кислород.

В ночь перед тем, как мы должны были отправить наших VIP-ов в Море Изобилия, «Маккензи Металз» нас обнаружили. Я получила сообщение с базы Изобилия. Пылевики с логотипами «Маккензи Металз» взорвали прототип экстрактора. Они уничтожали резервуары с летучими компонентами. Они приближались к базе. Они ворвались на базу… Больше я ничего не услышала.

Помню, я сидела в своей комнате, не имея ни малейшего понятия, что делать. Я сидела в комнате и не понимала, что чувствовать. Я оцепенела. Я падала. Это было как невесомость. Меня затошнило. Экстрактор; вся наша работа, но больше, намного больше — жизни. Люди, с которыми я смеялась, выпивала, работала вместе; люди, которые в большей степени были моей семьей, чем моя настоящая семья. Люди, которые мне доверяли. Они погибли, потому что доверились мне. Я их убила. Я поняла, что мы были детьми. Мы играли в бизнес. Маккензи были взрослыми и не играли. Мы устроили детский крестовый поход, маршируя навстречу собственному невежеству. Я сидела в своей комнате и воображала рубак Маккензи в лифте, у двери, за окном.