— У меня вопрос.

— Да, есть такая традиция — последнее желание. Чего ты хочешь, милый?

— Почему?

— Ой, ну это же совсем не смешно. Чтобы злодейка выдала весь свой грандиозный план? Впрочем, знаешь, я дам тебе подсказку. Ты же умный мальчик, Лукас. Ты должен во всем разобраться. Так тебе будет веселее, чем просто смотреть, как падает индикатор воздуха. С самого первого дня моя семья приобретала опционы по участкам на поверхности, примыкающим к Первой Экваториальной. Два месяца назад мы начали с ними работать. Это должно в достаточной степени тебя развлечь.

— Уделю этому пристальное внимание, — обещает Лукас и бросается к другой стороне капсулы. Хлопает по кнопке экстренного открытия люка. Тот вылетает. Лукас кричит, когда в его барабанные перепонки вонзаются иглы. Каждую пазуху заполняет кипящий свинец. Крик — это хорошо. Крик спасает его легкие от разрыва. Крик умирает, когда порывом воздуха Лукаса выносит — в пиджаке, брюках с защипами и галстуке — в Море Изобилия. Он падает на реголит, подняв облако пыли, и катится. Глаза. Держи глаза открытыми. Если их закрыть, они замерзнут намертво. Ослепнуть — потерять ориентацию. Потерять ориентацию — умереть. Он заставляет себя встать. Замечает, как на краю поля зрения поворачиваются колеса ровера. Он движется. Она хочет его переехать. Шаг, два. И все. Шаг, два. Но все умирает. Он рвется на части изнутри. Лукас бросается вперед в своих двуцветных лоферах и бьет по панели наружного шлюза. Синие огни перестают вспыхивать. Шлюз резко открывается. Лукас забирается внутрь. Герметизация. Легкие, глаза, уши и мозг Лукаса вот-вот взорвутся. Потом он слышит рев воздуха, который снова заполняет шлюз. И поверх этого — собственный голос. Он так и не перестал кричать. Громкий удар, шлюз содрогается. Аманда заставила ровер врезаться в него. Воронцовы строят надежно, однако столкновение с одержимым лунным ровером не входило в параметры, которые они закладывали в свое творение. Лукас делает судорожный вдох и ползет во внутренний шлюз. Дверь открывается, он падает. Дверь закрывается. Терминал Изобилие-Центр снова содрогается. Лукас прижимается щекой к холодному, твердому, чудесному сетчатому полу. На стене, прямо на линии его взгляда, икона Доны Луны. Он протягивает руку и гладит пальцем костяное лицо Лунной Мадонны.

И все же это еще не конец.

— Corcovado, Dorolice, Desafinado,[45] — хриплым голосом Лукас проговаривает код.

«Добро пожаловать, Лукас Корта, — говорит терминал. — Ваша капсула готова. Стыковка „лунной петли“ и орбитального транспорта состоится через шестьдесят секунд».