— Что, уже выполнил мой наказ? — спросил Гань у громилы.
— А? — наморщил лоб толстяк. — А! Да! Вот.
Зажав дубину в подмышке, он взял свитки в две руки и с поклоном передал их Ганю.
— А еще, мастер Гань, звездопадники мне сообщили, что в монастырь пришли гости. У них, говорят, есть разрешение от короля…
— Вот эти гости? — спросил Гань, взглядом указав на своих спутников.
Толстяк перевел свои глаза-бусинки на Эрику, и почесав рукой затылок, ответил:
— Наверно.
— Это Шоушан. — проговорил Гань, обращаясь к Эрике. — Мой приемник.
— Так это их вы ждали? — спросил Шоушан, оглядывая Эрику. — Это коро…?
Тут до него наконец дошло, и уронив дубину, он тут же повалился на колени.
— Прошу простить мою невнимательность, госпожа. Для меня честь увидеть вас. — быстро проговорил громила.
Кира заметил, что хоть Шоушан и выглядел неуклюжим и глупым, говорил он довольно уверенно и с почтением.
— Ничего страшного. — махнула рукой Эрика. — Мы ведь тоже не представились. Встаньте, господин Шоушан.
Как только громила поднялся на ноги, Гань протянул ему обратно свитки, и спросил:
— Ты уже покормил их?
— Только белых. — ответил Шоушан. — Зеленые и черные еще под землей… А! Вот и они!
Сказав это, Шоушан указал толстым пальцем на скалу. В этот же момент земля в который раз затряслась, но никто из гостей уже не обращал на это внимание. Взгляды всех присутствующих устремились в центр зала.
Из дыры в скале появилась зубастая пасть. Медленно ползя, существо выбралось наружу, и кольцами улеглось на плоском булыжнике. Чудовище напоминало огромную змею, длиной метров пятьдесят. И лишь голова была другая. Чешуйчатая, похожая на собачью морду, она была усеяна шипами, а пасть была утыкана несколькими рядами клыков. А венчала голову бахрома, с красным кожаным мешком на затылке. Этот мешок надувался в такт дыхания существа. Все же остальное тело, помимо зеленой чешуи, было покрыто маленькими костяными коготками. А на конце хвоста этого чудовища Кира увидел черный шип.
— Э-это что за хрень?! — воскликнул Адо, глядя на развалившегося зверя.
— Дракон. — спокойно ответил Гань.