— Нет, спасибо. — помотала головой Эиль. — Как вы и сказали, силентиума тут немного. Мы справимся.

Пожав плечами, Эрика осушила один из флакончиков. А через десять минут еще несколько. И когда они спустились на четвертый ярус, она уже была немного «на веселе».

— Ох-хо-хох! — пропела она, качаясь из стороны в сторону. — Везут нас в темницу-у-у-у-у! Бедные мы несчастные! Преступники настоящие.

Кира посмотрел на остальных. Вик спал, Нафрит крутила между пальцев кинжал, Эиль что-то читала, и лишь Тюрьвинг еле сдерживала улыбку.

— Ну чего вы молчите? — заплетающимся языком спросила Эрика. — Подпевайте.

— Ой-ой-ой. — пробубнил Вик, открыв один глаз. — Преступники мы, преступники.

— Бедные несчастные. — подхватила Тюрьвинг.

— А теперь ты, Ки… Кира. — проговорила Эрика, откупоривая очередной пузырек.

— Хватит с тебя. — сказал Кира, отнимая флакон и принюхиваясь к содержимому. — Сколько тут градусов?

— Семьдесят. — ответил Вик. — Это минимум.

По крайней мере теперь у Киры появилась отговорка не брать Эрику с собой. Но радовался он не долго. Как только телега выехала на пятый ярус, их буквально накрыла волна жара. За считанные секунды воздух раскалился так сильно, что дышать стало практически невозможно. И Эрика тут же протрезвела.

— «Кузни набата» — сказал Вик, раздавая всем флаконы с черным зельем. — Выпейте, будет легче дышать.

Как только Кира принял внутрь густую настойку, по вкусу напоминающую мяту с водкой, то тут же почувствовал, как жар отступает и легкие наполняет морозная свежесть. К счастью, из-за того, что клетка была сделана из силентиума, они не зажарились в ней заживо.

— И как только узники выносят такой жар? — спросила Эрика, наблюдая за сотнями заключенных, которые работали около огромных наковален.

— Через какое-то время привыкаешь ко всему. — ответила Нафрит.

Прошло десять минут, прежде чем они спустились на шестой ярус, где им пришлось вилять по узким улочкам.

— Надеюсь, нас не собьет здесь какое-нибудь стадо горгон? — спросил Кира у тюремщика, который вез их.

— Все нормально. — махнул тот рукой. — Зверей выпускают только утром и вечером.

И все равно Кире было не по себе. Вик прав. Как тут вообще может кто-то жить? Везде одно отчаянье и страх. Проезжая мимо очередного каменного барака, Кира увидел бледное лицо заключенного, который просунул сквозь решетку свою бритую голову. По его унылому лицу было видно, что ему уже на все наплевать. Держась за железные прутья, он просто смотрел куда-то в пустоту.

И вот, спустя еще полчаса, они выехали на седьмой ярус. Улочки вновь стали шире, а на каменной дороге стали время от времени мелькать накрытые белым саваном трупы заключенных. Кира уже успел наслушаться историй про этот ярус, и поэтому увиденное не повергло его в шок. Да и остальные перенесли это зрелище вполне спокойно. Всем им было известно, что пираты, которые содержатся на этом ярусе, часто срываются вниз с огромной высоты, когда кормят терзающих воронов. Все небо Лимба было усеяно этими хищными птицами. Они сидели на сухих ветвях исполинских дубов, закрывая своими гнездами все небо. Ведьмы держали их для того, чтобы они обгладывали кости тех, у кого при жизни была пробуждена воля. И естественно, когда для этих птиц не находилось «работы», кто-то должен был их кормить.