Мальчик опустил голову, а потом сузил глаза и посмотрел исподлобья: свет пробился из глаз тонкими, острыми лучиками.

– Мы не хотели… Оно само. Ты не понимаешь!

– А ты мне расскажи, может, я пойму? – Нечай поставил локти на стол и подпер руками подбородок.

– Мы всегда спали зимой. А тут мы не уснули… Все уснули, а мы – нет.

– А все – это кто?

– Ну, разные. Мы ж маленькие, мы одни не можем жить. Дед болотный с нами живет тут, ну, еще девушки такие красивые. Мы их водяницами зовем. Они наших девочек потом к себе забирают, когда время приходит. Еще тут шишига живет, но она злая, мы ее не любим. Да много кто появляется. А потом все уснули, а мы остались одни.

– Ну?

– Что «ну»? Не уснуть нам. Даже днем и то все время просыпаемся. Сегодня, вот, снег ходили смотреть. Я снега давно не видел, с тех пор, как утонул… Теперь следы наши видно будет… – Ероша насупился.

– Рассказывай, рассказывай.

– А что рассказывать? Все уснули, нам даже спросить не у кого… Есть хочется.

– И вы решили на людей охотиться?

Ероша покачал головой, и на глаза ему навернулись самые настоящие слезы.

– Нет! Не решили! Не решили! Оно само!

Холодные слезы побежали по его щекам – Нечай чувствовал, какие они холодные. И горькие. Да это же просто ребенок! Он представил себе Митяя с Гришкой, оказавшихся вдруг в этой башне одних. А Ероша по возрасту как раз такой, как Митяй.

– Ты это… не реви… – пробормотал Нечай, встал и подошел поближе. Интересно, можно ли до них дотрагиваться? А впрочем, какая разница… Он накрыл рукой плечи мальчика – хрупкие, острые – и почувствовал, как сквозь рубаху из его ладони уходит тепло. Как в камень. Ероша всхлипнул, втягивая в себя воздух, и вздрогнул от беззвучного рыдания. Нечай сел рядом с ним и притянул холодное тельце к своему боку.

– Ну? Чего ревешь? – он погладил ребенка по голове.

Тот вдруг вскинулся, обхватил Нечая за шею, прижался лицом к его полушубку и разрыдался в голос.

– Ну что ты? Ты говори, говори, я что-нибудь придумаю… – шепнул ему Нечай, – я найду, у кого спросить, слышишь?

– Ты хороший, – сквозь слезы пробормотал Ероша, – ты Волоса поставил… Но он все равно не приходит… Только ты не ходи ночью в лес… А то… Не ходи, слышишь?

Он снова затрясся и прижался к Нечаю еще тесней. Его руки обжигали шею морозом, словно к коже прижали кусочки льда. Нечай погладил его по спине – худенькой, с выпирающими позвонками. Ребенок. Просто ребенок…