— Открой мне… свои мысли… Так будет проще…

— Как? — спросил Эврих, склоняясь к мокрому, изможденному лицу Тразия, и понял, что он попусту тратит время. Происшедший между ними контакт связал их, соединил, по-видимому, так тесно, что чародей мог заглянуть в его сознание, прочесть мысли, хотя сам он, разумеется, улавливал лишь чувства Тразия.

— Успокойся и… думай… о чем хочешь…

— Что он говорит? Может, дать ему воды? Или укрепляющего снадобья? — обратилась Афарга к Эвриху, но тот дернул плечом, требуя, чтобы их с Тразием оставили в покое. Зажмурился и, не отрывая пальцев от висков мага, попробовал заставить себя забыть о тюремщиках и думать об Ильяс, гушкаварах, Ульчи и Рабий Даоре, которого вид Амашиного перстня с изумрудом навел на мысль, каким образом и от кого можно получить сведения о предводителе аскульского восстания…

Потом, незаметно для себя, он стал думать об Афарге и колдуне, не сумевшем снять с неё чары, о том, что зря, наверно, взял её с собой в «Птичник». Тартунг — парень смышленый, потолковее многих других будет, а девчонка слишком порывиста и к тому же не обучена драться. Обнаружив, в каком ужасном состоянии находится Тразий Пэт, он понял, что рассчитывать на его помощь не приходится, и, стало быть, им придется наизнанку вывернуться, чтобы вытащить полубесчувственного мага из этого гадючника. Вай-ваг! Если бы он был хоть чуточку предусмотрительнее и имел хоть какой-то опыт в подобного рода делах, то непременно попросил бы Яргая и пришедших с ним гушкаваров поджидать их под стенами «Птичника», а не в караульных беседках. И настоял бы на том, чтобы вместо Афарги с ним пошла Тарагата, Митхара или какая-нибудь другая разбойница…

Упрямство Афарги ни к чему бы не привело, если бы кто-нибудь из шайки Ильяс вызвался идти в «Птичник» вместо нее. Но желающих не нашлось.

Да и сам он, если уж говорить честно, боялся оставлять взбалмошную девчонку в «Доме Шайала» без присмотра, опасаясь, что она либо снова сбежит, либо проболтается Ильяс о подмешанном в его питье любовном зелье. Разумеется, он бы рискнул, но, видя, что никто не рвется заменить её, посчитал это знаком свыше и не стал просить Ильяс подыскать ей замену. Напрасно, наверно, но теперь уже ничего не изменишь. И все же непонятно, почему предводительницы гушкаваров согласились отпустить с ним Афаргу. Что-то тут было нечисто. Он готов был допустить, что запутавшейся в своих чувствах Ильяс было не до этого или же она попросту не хотела с ним спорить, но Тарагата…

— Довольно… — слабым голосом произнес Тразий Пэт. — Теперь я хочу услышать мысли женщины…