Крэйну захотелось расхохотаться, но губы стали твердыми и шершавыми, как кора дерева.

– Мне плевать на этот мир. Если я чего и понял с тех пор, как покинул тор-склет, так это то, что вся эта зловонная гниющая куча вызывает у меня лишь отвращение.

– Об этом я и говорил, – тихо сказал старик, но Крэйн не позволил себя перебить.

– Этот мир научил меня быть чудовищем. Не тем самодовольным и безразличным убийцей из тор-склета, а настоящим чудовищем. Он учил меня злости, умению укусить первым, загрызть, перегрызть шею. Он учил меня не быть человеком. Потому что люди умирают первыми и в этом мире быть человеком может лишь сумасшедший тайлеб-ха! А я хотел жить. Я валялся в грязи, выл от голода и боли, валялся, опозоренный и выпотрошенный на песке, и все равно хотел жить! Понимаете? У меня открылись глаза, я наконец научился различать то, что меня окружает. И то, что я вижу настолько уродливо, что меня воротит. Вы научили меня смотреть! Вы ждете от меня благодарности?.. Да подавитесь вы своими Ушедшими!

Старик молча смотрел на него и в глазах его дотлевали искры.

– Да… – сказал он еще тише. – Вот к чему это вело. Благодарение богам, у меня хватило силы это прекратить. Страшно представить, чем это могло закончиться. Ты слишком многому научился, Крэйн. Мы смотрели на мир точно так же. Но ты шагнул дальше. Ты слишком широко открыл глаза. Боюсь, тут уже ничего не поделать. Тебе придется учиться жить так. Жить и видеть.

– Да, слишком много… У меня были замечательные учителя! Тигир, Асенеф, Багой, Тильт. Они много дали. Они…

Старик вздернул голову так резко, что сквозь толстую каяту проступили черты лица. Глаза его затвердели. Вспыхнувшее в них изумление вдруг передалось лицу, оно исказилось, словно последний из рода Кардона испытал мгновенный и смертельный ужас. Острые морщинки страха, собравшиеся вокруг глаз, сменились выражением досады. Как у игрока, осознавшего, что сделал на последнем ходу партии роковую ошибку. Это было настолько неожиданно, что Крэйн осекся. Старик напрягся всем телом.

– Тильт? – спросил он негромко и лишь медлительность, с которой он произнес это слово, указывала на его волнение. – Ты знаешь Тильта?

– Хеннар Тильт, это хозяин калькада, где я выступаю. Он тоже научил меня держать глаза открытыми чуть больше, чем это надо.

– Т-тильт… – Старик прижал руку к каяте, словно ткань начала душить его. – Боги, Крэйн, неужели это возможно? Значит… Бейр, какой слепец! Мне надо было предвидеть это еще в Трисе!

Глаза его снова вспыхнули. И Крэйн слишком поздно успел понять, что за этим последует. Взметнувшийся эскерт, освободившийся от ножен, размытой жужжащей полосой промелькнул над столом, хищным неудержимым ветром чертя путь к груди Крэйна. Он успел поднять навстречу свой стис, который держал под столом, но мгновение было упущено и удар швырнул его на пол.