Вот и пристань. Вот и ладья, что понесет нас по тернистой дороге. А вот купчина, который не хотел брать меня и Гарьку. Маленький, круглый, словно колобок. Его и звали похоже – Круглок.

– Эти что ли? – махнул на нас.

– Да.

Круглок подошел к Гарьке, и наша коровушка презрительно усмехнулась. Не иначе у Безрода переняла. Даже усмехалась как он, правым уголком губ. Верно говорят, с кем поведешься от того и наберешься. А купчина подле Гарьки – как лесная птаха перед моречником. Растопчет моречник и не заметит. Круглок скривился, будто вместо меда хлебнул соленой воды.

– Сходни не обвали! – мрачно кивнул на ладью. – До тебя служили, и после послужат!

– Птахой вознесусь! – ехидно пообещала Гарька, и купчина попятился.

Хоть мы деньги заплатили, все равно лежебок на ладье не ждали. Взяли с собой только потому, что мы уже ходили по морю и знаем, с какой стороны браться за меч. По-иному, купчина лучше бы сам нанял троих воев, чем разжился дурными деньгами. Вышло, что на ладью нас провели мечи. Ничего необычного, в разуме купцу не откажешь. Я как будто знала, что придется грести, и стала готовиться загодя. Нашла крепкую жердь, примерно с Гарькину руку толщиной, до середины закопала в землю, чтобы торчала наискось и ломала, будто весло, пока не сломала. Много сил жердь забрала, но еще больше назад вернула.

Поначалу нас тащил только свежий ветер, но в открытом море сели за весла.

– А ну братья, поможем ветру! – зычно гаркнул кормщик.

– И сестры. – Буркнула Гарька, косясь на меня.

Ну, грести, так грести! Гребцов наш купчина подобрал себе одного к одному, ровно груздей в лукошке, мордастых, рукастых, здоровенных. Только глянула на них – едва со смеху не свалилась. А рожи-то у всех хитрющие! Махом позанимали все скамьи подальше от кормы, поближе к носу, чтобы мы с Гарькой сели прямиком под их жгучие глаза, да ездили задами по скамье на веслах. Наша коровушка лишь выругалась вполголоса, окатив гребцов таким холодным взглядом, что будь я тот гребец, поежилась бы. Я же молча пошла на корму. Но дорогу мне неожиданно преградил Сивый.

– Пусти.

– Не садись за весло.

– Я смогу. Гребла раньше.

– Пуп развяжется. – Ухмыльнулся. – Только-только на ноги встала. Нагребешься еще.

Не могла не признать очевидного и нехотя отступила. Безрод сел на скамью вместо меня, взял весло в руки и весело переглянулся с Гарькой. Этой точно ладейное весло в тягость не станет.

– Раз, два, три! – кормщик отбил меру, и весла дружно нырнули в воду.

Я думала Сивый скоро устанет, сдастся, ведь не заметила его за тем, чтобы он после ранения силу себе возвращал. Не плавал, мешки с песком не таскал, с дубовым чурбаном не боролся. Но солнце вошло в полдень, а он все еще греб наравне с остальными. Все гребли, кроме купчины, меня, да Тычка. Я и раньше ходила на ладьях, правда не часто, и ничего диковинного для себя не нашла.