– Куда наши стопы лягут? В какую сторону?

– А Сивый не рассказал?

– Одно и то же двое всегда по-разному рассказывают. Давай, давай зеленоглазая, не молчи.

И приготовился слушать. Даже локти на колени положил, щеки подпер.

Я усмехнулась.

– А лягут наши стопы на восток. Дорожка будет усыпана шипами, и станем идти вперед, пока боги не ткнут носом – тут!

Старик молчал, молчал, а потом брякнул ни к селу, ни к городу.

– А славные детки у вас пойдут! Глазки синие с прозеленью, а от млечного духа мне старому аж нос прошибет!

Кому нос, а меня пот прошиб от наглости Тычка! Вдохнуть забыла.

– Да ты не робей, вон даже в краску вошла. Пустое. И станешь за Безродом, как за каменной стеной. Цветами изойдешь, ровно яблонька по весне.

– Твоими бы устами да мед пить. – Усмехнулась.

Ну что мне со старого балагура взять?

Прошло время, и я окончательно встала на ноги. Затянулась рана на груди, налезла новая кожа, розовая, нежная, маленько отросли волосы. Даже косичку кой-какую заплела. И все так же заботила себя воинским делом, возвращала силу и оттачивала сноровку. Как-то вечером Гарька-коровища вышла по нужде, увидела мои старания, усмехнулась и прошла мимо. Однажды я и сама приметила краем глаза, как внимательно Сивый наблюдал за мной, стоя в заугольной темени. Ничего не сказал, только ухмыльнулся.

Безрод и сам не знал, на какой земле встанет его дом, знал только, куда стопы класть. Да еще знал, что боги не позволят нам сбиться с пути, не дадут сгинуть в безвестности. Всю последнюю седмицу перед нашим уходом, ворожея не отпускала Безрода от себя, чему я была несказанно удивлена. Хоть и стучала его пальцем по лбу, хоть и выговаривала что-то, едва не крича, я видела в глазах старухи смертную тоску. Как будто не кто-то чужой уходил, а родного сына провожала. Не знаю, что видел Сивый, но мне виделось это ясно. Безрод больше отмалчивался, глядел под ноги и лишь раз поднял голову. Долго смотрел на меня, метущую двор и усмехался. Обо мне говорили. Что бабка Ясна ему втолковывала? Может быть, советовала оставить бесплодные мечты ввести меня в дом хозяйкой? Хорошо бы Сивый это понял. Однако стоило поймать его пристальный взгляд, сама тут же поняла – зря надеюсь. Не отступится Безрод от своего, не отвернется. Ровно дороже меня нет никого под солнцем и луною, будто я осталась единственная баба на всем белом свете.

Я продолжила мести, и пока бабка Ясна что-то горячо ему доказывала, Сивый глядел на меня, не отводя глаз. Чуть не заморозил всю. Потом с досады плюнула под ноги, развернулась и ушла. Дело сделать не дает! Прилип глазами, ровно банный лист!