Дайн надолго замолчал, разглядывая профиль витязя Золотой Розы, знаменитый на всю Эалу.

– Я понимаю. Лучше, чем кто-либо, – неспешно выговорил дайн. – И я рад. Я отдаю команду войскам, Тайтингиль Заступник, Златой Сокол Нолдорина.

* * *

– Ты опять! Паук!

– Имя. У меня есть имя – Эстайн.

Даэмар слегка улыбнулся, подгребая к себе кости.

– На нашем древнем наречии это значит… странный. Звать тебя странным?

Паук притиснулся почти вплотную к решетке, и эльф ощутил сладковато-тленный запах, исходящий от хитиновых ворсинок на его туловище. Он смотрел, как двигаются сухие, гладкие, будто полированные наборные ножны, паучьи лапы. Все в этом создании было опасно, все отвращало и заставляло ощущать его чужеродность.

Лапы… сильные, быстрые, неутомимые. Одна из них несла игральные кости на сгибе крючковатого когтя.

– Поиграем иначе?

Кости со стуком упали на камень пола. Даэмар дернул острым ухом и заинтересованно придвинулся ближе. Его совершенно не смущало, что паук вмиг смог бы распороть его горло когтем.

– И как же играют пауки?

Белесые глаза мигнули.

– Пауки не играют. Они едят и убивают, чтобы есть. Но я видел картину, когда спал.

– Сон?

– Да, да. Сон. Видеть, чего нет. Сон. Картина, когда не двигаешься и не ешь.

Даэмар откинул с лица белоснежные пряди густых волос. Пришлое чудовище звало играть, видело сон.

– Расскажи мне твой сон, Эстайн. Мне правда интересно.

– Интерес, любопытство, – проскрипел паук. – Знания. Разум. У вас все это есть.

– Есть, – мягко сказал Даэмар. – У меня – есть. Что ты видел во сне, Эстайн?