— А Эрмина?

— Удобно устроилась под вашей кроватью, коллега. В отличие от вас она и не думала просыпаться. Утро — недостаточно серьезный повод для этого. Вот если бы жареная отбивная…

— Ничего, мы ее сейчас разбудим, — зевнул Шарц и попросил: — Сыграйте мне, профессор! Пожалуйста!

— Хм. А это не будет для вас утомительно? Вредно, так сказать, для здоровья? И не нарушим ли мы, упаси Господи, постельный режим?

— Вы вредный, профессор! — жалобно возмутился Шарц. — Вы мне мстите! Это низко и недостойно…

— Ужасно низко и недостойно, — скорбно покивал профессор. — Но против натуры не попрешь…

— Слушать ведь совсем не то же самое, что играть! — продолжил Шарц. — Ну сыграйте, ну что вам стоит!

— Ладно, — кивнул профессор, доставая виолу. — Но за это я угощу вас какой-нибудь горькой микстурой, так и знайте!

— Мучитель, — скорбно вздохнул Шарц.

— Лекарь, — пожал плечами профессор Брессак. — Да еще и преподаватель. Наше ремесло ужасно портит характер, коллега.

Под тихие звуки виолы проснулась Эрмина, Шарц же, напротив, опять заснул. Тихонько поскуливая, Эрмина подпевала виоле, а Шарц блаженно улыбался во сне.

* * *

Он спал, и ему снилось, что он о чем-то забыл. О чем-то важном.

Он проснулся, но так и не сумел вспомнить. Рывком сел. Открыл глаза.

— Профессор Ремигий, — позвал он дежурившего у его постели профессора.

— Да, коллега, — отозвался тот. — Воды?

Легкая профессорская рука легла на лоб.

— Профессор Ремигий, о чем я забыл? — в ужасе спросил Шарц.

— Э-э-э… — удивленно протянул профессор и еще раз потрогал голову Шарца. — Жара определенно нет, — заметил он сам себе. — Что за странный вопрос, коллега?

— Дурацкий, — с облегчением ответил Шарц, который наконец вспомнил. — Профессор, та книга, что была со мной, подарок профессора Брессака, она здесь?