На какой-то миг оба застыли, глядя друг на друга широко открытыми глазами. Она — недоуменно и чуть ли не испуганно. Он — спокойно и чуть насмешливо. А потом чудовищная судорога скрутила его тело, и он упал к ее ногам, задыхаясь от боли, неспособный даже кричать.

Жрица применила яд, лишающий голоса.

— Все прочие собираются и немедля покидают город, — промолвила она ледяным тоном и, вновь накинув покрывало, двинулась к выходу. Ловко набросила на себя марлецийскую накидку и вышла, тихо притворив дверь.

Никто из храмовых стражей не подошел к умирающему в ужасных корчах бывшему командиру, никто не попытался как-то помочь ему, облегчить страдания или хоть добить, чтоб не мучился. Карающая ведь ясно сказала, что надлежит делать, верно? А воля жрицы непререкаема, через нее Боги говорят. Что тут еще думать-то? Раз покарали командира столь страшным образом, значит, так надо. Никто не подошел, не посмотрел, не помог. Никто? Мальчишка во все глаза смотрел на ужасные мучения наставника. Он один видел, как наставник, продолжая биться в корчах, выхватил из рукава крошечный пузырек. Раз за разом рука с пузырьком тянулась к губам, раз за разом корчи отбрасывали ее в сторону. Неприметной мышкой прошмыгнув к наставнику, мальчишка выхватил пузырек из его скорченных болью пальцев, открыл и приложил к губам. Нет, чуда не случилось, корчи не прошли, но они стали немного иными. Мальчишка выскользнул из дома и затаился, ожидая ухода остальных храмовых стражей…

Взлетев обратно единым духом, он с ужасом уставился на безмолвно распростертое тело. Вытянутое, как струна, застывшее, страшное…

Наставник открыл глаза.

— Красивая, гадина… — выдохнул он. — Как считаешь, стоило почти совсем сдохнуть, чтоб на нее посмотреть?

— Не знаю, учитель, — растерянно ответил мальчишка.

— И я не знаю, — горько улыбнулся бывший командир фаласской храмовой стражи. — Да уж, если б мне не удалось утащить у этого Шарца несколько противоядий, ее глаза были бы последним зрелищем в моей жизни. Счастье еще, что мне посчастливилось утащить именно это противоядие.

Застонав, он повернулся на бок, приподнялся и сел.

— Учитель! — Мальчишка бросился к нему.

— Ничего. Мне уже лучше. Собери все необходимое. Мы немедля уходим.

* * *

Легкие шаги. Шелест одежды. Шарц дописал строку и удивленно поднял взгляд. Жрица откинула покрывало.

— В Марлецийском университете теперь учатся студентки из Фалассы? — спросил он.

— Сам же знаешь, что нет, — ответила женщина.

Она была прекрасна странной, экзотической красотой. Она будила… что-то.

«Но Полли все равно лучше!» — в один голос заявили шут, лекарь, лазутчик и прочие субъекты, населяющие сознание Шарца, а сэр рыцарь и вовсе не стал смотреть на незнакомку, разве это мыслимо — сравнивать кого-то со своей Возлюбленной?