Лежал на спине, щурясь, таскал глаза по лазоревым воздусям и постанывал – руки трясло и сводило, плеч не чувствовал. Одежда высохла на жарком солнце почти немедленно.

– Где это мы? Никак Скалистый?

Кивнул. Восточный берег Скалистого острова.

– Вот ведь угораздило! – ругнулся кормщик, он выжил. – И как мы отсюда, а?

– Как-нибудь, – хрипнул Безрод. – Луки спасли, дичь набьете. Леса кругом.

– А ты?

– Чернолесская пристань там, – вместо ответа показал на запад, вдоль берега. Поднялся на тряские ноги, зашатался. Подозвал Теньку, влез в седло.

– Далеко собрался?

Оглянулся. Парни приходят в себя, обломки ладьи прибило к берегу, всякоразное полезное нашлось – луки, оружие, припас.

– У крепости буду ждать.

Солнце палило нещадно, будто виноватилось за недавнюю бурю. Совлек рубаху, повязал на голове, подол, точно бармица, лег на плечи. Все стояло перед глазами лицо Верны, за миг до того, как ее накрыло, – взгляд испуган, все поняла, немо попрощалась…

– Бего-о-ом! – рявкнул Сивый и хлопнул Теньку по шее.

Остановил жеребца только в знакомых пределах. Спешился, привязал коня к дереву подошел к скалам. Взял зубами нож и сиганул в море с высокого обрыва.

Скальная расщелина открылась и впустила, будто зачарованная дверь. Вплыл под каменный свод и шел, отгребая воду в стороны, как лягушка. Выбрался на каменную приступку и осторожно двинулся вперед по склизким глыбам, помогая себе руками. Едва под ногами мало-мальски выровнялось, распрямился, нашел в скале провал и ступил в темный ход.

Впереди темноту беззастенчиво избивал солнечный свет, вливаясь через расщелину в своде. Сивый, поджав губы, замер «на пороге», тяжело сглотнул. Под расщелиной, прямо в столбике света лежала Верна, смотрела на скальный ход полуприкрытыми глазами и обессиленно тянула губы в улыбку. Одежды перепачкались кровью – да и ладно с тряпками, в таком деле по-другому не бывает, – на руках покоился младенец и тихо сопел.

– Чихнет, – буркнул Сивый, подходя. – Расщекочет солнце нос, и чихнет. Сам такой.

– Пусть чихает, – прошептала Верна. – Пусть.

Новорожденный смешно чихнул. Безрод устало опустился рядом, положил руку Верне на лоб.

– Глаза прикрой.

Смежила веки и, проваливаясь в отдохновенное забытье, бормотала: