Человек на краю бассейна обернулся. Это был не Подставка; вместо вывернутых всевидящих ноздрей Варан увидел прямой, довольно длинный нос на бледном немолодом лице.

Глаза под складками набрякших век — тусклые, серые. Белые губы — изогнутые в ухмылке. На голове, полускрытый седыми волосами, — тонкий золотой обруч.

Варан запоздало поклонился. Выпрямился, встретился с Императором глазами. Тот смотрел, будто чего-то ожидая.

— Ваше Величие, — сказал Варан, с трудом подбирая слова. — Я… принял вас за другого.

Одних этих слов, сказанных в лицо Императору, было достаточно, чтобы отправить добропорядочного горожанина — или даже чиновника высокого ранга — на эшафот. Но Император не выказал гнева; ухмылка его стала шире.

Варан замолчал. Его привели сюда, как пленника; его удостоили немыслимой для простого смертного чести. От него чего-то ждут, а он не может понять, в чем состоят ожидания.

Он решил молчать и слушать. И, закрепляя свою решимость, поклонился снова.

Император не сводил с него глаз. Это был один из тех взглядов, в которые можно смотреть долго, как в огонь или в прибой. И Варан смотрел бы, если бы не растущий страх — непривычный, вяжущий. Впрочем, в столице все всегда знали, что предстать перед Императором — страшно…

— Ты нашел того, кого искал? — спросил Император.

— Нет, — выговорил Варан.

— Жалко, — сказал Император. — Подойди…

Варан подошел, силой воли удерживая дрожь в коленях.

— Я тоже не нашел, — сказал Император. — Иногда мне кажется, что его нет на самом деле. Он — тот, кого мы хотим встретить, но никогда не догоним… Легенда.

— Я шел за ним, — сказал Варан. — Я шел по его следу много недель…

Император перестал улыбаться.

— Я тоже, — сказал тихо. — Потом оказалось, что все это были разные люди… Разные бродяги или просто странствующие мастеровые, его и описывали по-разному, а я не хотел этого замечать… И ты не хотел.

— Есть одна особая примета. Он никому никогда не говорил своего имени — его и не спрашивали…

— Вот видишь. А спросили бы — сказал бы.

— Никому не приходило в голову…

Он больше не мог сказать ни слова. В горле пересохло. Император снова улыбнулся. Покачал головой: