Слепой стражник наступил, кажется, на рычаг в полу, и прямо перед Вараном поднялась, открывая выход, плита. Свет за ней был мутный и рассеянный, но Варан все равно зажмурился и прикрыл глаза ладонью. Слепец — и здесь у него было преимущество — довел его до поворота и там передал следующей страже: в отличие от предыдущих Барановых сопровождающих, эти были одеты нарядно, почти богато.

И путь продолжился — теперь вверх. Ступеньки и подъемные площадки сменяли друг друга; куда мы идем, думал Варан все с большим беспокойством. Уж не переместился ли Подставка в императорские покои?!

Стало светлее. Появились окна, забранные фигурными решетками, разукрашенные витражами. В простенках висели гобелены, плоские глиняные вазы со стеклянными цветами, каменный пол сменился деревянным, потом под ногами возник ковер… Когда дорожные башмаки Варана ступили на мягчайшую шерсть змеи Хаа, он не удержался и задал стражнику вопрос:

— Куда ведешь, служивый?

Ответа, конечно, не последовало, Варан и не надеялся на ответ. Стражник только смерил его взглядом — решив, наверное, что странный пленник издевается.

Коридоры казались пустынными, но Варан кожей чувствовал, как много здесь ловушек. Как много щелкунов и сторожевых змей прячутся в нишах за гобеленами. Как много люков в полу, решеток в потолке, спрятанных кольев, сеток…

Он брел по шкуре Хаа, как бредут по высокой траве. Дорога на эшафот страшно затянулась — или это тоже входило в планы Поставки?!

Привыкший легко ориентироваться в пространстве, он вдруг перепутал запад с востоком. Казалось, что его ведут внутри колоссального часового механизма — подъемники имели вид гигантских шестерней, коридоры вдруг поворачивались, как спятившие стрелки, и даже сильный запах благовоний не мог перебить аромата дегтя, которым смазывают механизмы. Миновали хрустальные ворота — зубчатые половинки разъехались, пропуская идущих, и снова сошлись за их спинами с негромким звоном. Варан сделал несколько шагов — и остановился.

Стены и сводчатый потолок покрыты были тончайшей мозаикой. Осколки перламутровых раковин — белые, синие, серые, розовые — складывались в подробные землеграфические карты разных масштабов. Луч света пробивался сквозь узкое окошко, и на подоконнике стояла стеклянная призма — вершиной вниз, на острие. Варан присмотрелся — призма медленно поворачивалась, ловя и преломляя луч, посылая его на карту; луч медленно двигался от Осьего Носа к столице, на секунду замер на точке, обозначающей потухший вулкан, пополз западнее, дрогнул, изменил направление, двинулся в сторону Лесного удела.