А Сарима пристально посмотрела на Эльфабу. Казалось, час освобождения близок. Но княгиня только тряхнула головой и сказала:

— Какая нелепая мысль — вообразить, будто Фьеро его отец. У моего мужа не было ни грамма лишнего жира — а посмотрите на этого тюфяка.

Поставленные перед Эльфабой условия запрещали ей возвращаться к разговору о Фьеро, поэтому она только молча смотрела на Сариму, мысленно внушая ей смириться с фактами. Но арджиканская княгиня не желала.

— И кто тогда его мать? — продолжала она, теребя воротник. — Нет, это немыслимо.

Эльфаба впервые пожалела, что кожа у Лира хоть чуточку не зеленая.

Сарима ушла оплакивать мужа и младшего сына. А Эльфаба осталась все той же: невольной предательницей, изгнанной монтией, беспомощной матерью и неудачливой революционеркой.

Вот тогда она и начала размышлять, могла ли в колодце жить говорящая Рыба, которая рассказала бы Лиру всю правду. Или это ненавистная мадам Кашмери обернулась золотым карпом, заплыла в ледяное горное озеро и шпионит за ней? Много раз Эльфаба спускалась в подвал и заглядывала в колодец, но таинственная Рыба так и не показалась.

— Крепко стоит на ногах, значит? — повторила Эльфаба, вернувшись из воспоминаний в сад к няне, обсасывающей конфету.

— Вот-вот, — прошамкала «няня. — И теперь ее не нужно поддерживать — ни в прямом, ни в переносном смысле: Она сама стоит, встает, садится.

— Без рук-то? — удивилась Эльфаба. — Поверить не могу.

— Честное слово. Помнишь те красивые башмачки, которые подарил ей Фрекс?

Еще бы! Изумительные башмачки. Знак отцовской любви к младшей дочери, желание подчеркнуть ее красоту и отвлечь внимание от уродства.

— Ну так вот. Глинда Ардуэнская — ее-то не забыла? Кстати, она вышла за сэра Чафри и прилично подурнела. В общем, приехала она пару лет назад к нам в Кольвенский замок. Ну, понятное дело, стали они с Нессой вспоминать былые дни. Так Глинда возьми, да и заколдуй башмачки. Уж не знаю как — в колдовстве я не сильна, — только теперь Несса и садится, и встает, и ходит — и все сама. С башмачками не расстается ни на минуту; говорит, они придают ей добродетели, хотя уж чего у нее и так хоть отбавляй… — Няня вздохнула. — Поэтому я и поехала тебя искать. Волшебные башмачки лишили меня работы.

— Пора бы уж, — сказала Эльфаба. — Ты давно заслужила отдых, чтобы сидеть где-нибудь в саду да смотреть на солнышко. Хочешь, оставайся здесь со мной.

— Будто это твой дом, — проворчала старуха.

— Так и есть. Пока меня отсюда не отпустят — это и мой дом тоже.

Няня, заслонившись рукой от солнца, всматривалась вдаль, в горы, которые в полуденном свете походили на отполированные рога.