Эльфаба с удивлением отметила про себя, что к старости отец стал прагматиком.

— Но как ты пробралась через пограничные патрули? — спросил Фрекс. — Говорят, там сейчас жарко.

— Да так, прошмыгнула, как черная птичка в ночи, — улыбнулась Эльфаба, взяв отца за руку, всю в старческих пятнах. — Вот только я не поняла, папа, зачем ты меня позвал. Что, по-твоему, я должна сделать?

— Я подумал, может, ты разделишь власть с сестрой? — сказал он с наивностью человека, чья семья давно распалась. — Я ведь хорошо тебя знаю, Фабала; вряд ли ты сильно изменилась за прошедшие годы. Ты умна и верна своим убеждениям. А Нессой руководит только вера, и если она оступится, поскользнется, то перечеркнет все хорошее, что сейчас создает. И тогда ей придется худо.

«Так ты хочешь сделать меня нянькой для сестры? Мне, значит, вечно быть на подхвате?» Хорошее настроение Эльфабы мигом улетучилось.

— И не только ей, — продолжал Фрекс, широким взмахом руки показав всю Манчурию. Лицо его погрустнело. Видимо, холодно отметила Эльфаба, все это время отец улыбался через силу. Плечи старика поникли. — Фермеры, целое поколение которых выросло под властью мошенника-диктатора, явно недооценивают опасность возмездия. Панци выведал из надежных источников, что запасы зерна в Изумрудном городе огромны. Гудвину незачем спешить с ответным ударом. А мы опьянены успехом: как же, самый бескровный переворот за всю историю страны! И Несса опьянена вместе со всеми. Ты — совсем другое дело. Ты всегда была холодной и рассудительной. Ты бы помогла ей подготовиться, стала бы для сестры поддержкой и опорой.

— Я только этим и занималась, папа. И в детстве, и в университете. Теперь, я слышала, Несса твердо стоит на собственных ногах.

— Это все мои башмачки. Я купил их когда-то у дряхлой старухи и украсил, как когда-то научил меня Черепашье Сердце. Я хотел, чтобы в них Несса чувствовала себя красивой, но и подумать не мог, что их кто-то заколдует. Нет, я не против, заколдовали и ладно. Но Несса теперь считает, что ей не нужна ничья помощь — ни чтобы вставать, ни чтобы управлять страной. Она совсем перестала меня слушать. Мне даже кажется, что эти башмачки опасны.

— Почему ты не подарил их мне? — прошептала Эльфаба.

— Зачем они тебе? У тебя было свое оружие: твой голос, твое упрямство, даже твоя жестокость.

— Жестокость? — вскричала она.

— Ода, вдетстветы была сущим дьяволенком. Сейчас это, конечно, не важно — люди меняются, — но тогда тебя страшно было подпускать к другим детям. Ты успокоилась лишь тогда, когда мы начали путешествовать и тебе пришлось нести малютку Нессу. Она тебя угомонила, скажи ей спасибо. Нессароза с детства была настоящей святой и очаровывала всех, даже тебя, своей беззащитностью. Ты-то, конечно, забыла.