— Даже я? — спросила ведьма, увлекшись своей ролью. — Убийца?

— Да будет вам, — ответил ведьме художник. — Мы все стремимся выставить себя в самом выгодном свете. Обычное человеческое самолюбие. Вы не исключение.

— Зло — не сущность, не вещь — это свойство, как красота…

— Это сила, как ветер…

— Это зараза…

— Это одно из первоначал, несовершенство творения…

— Правильно, давайте все валить на Безымянного Бога.

— Но создал ли Бог зло нарочно или по ошибке?

— Ничего подобного, зло не предвечно, оно вполне земное и возникает из-за разобщенности тела и души. Зло привнесено плотью, это животный инстинкт, заставляющий причинять другим боль, вот и все…

— А что, боль бывает очень даже приятной, особенно когда ты в узких кожаных сапожках, а руки связаны сзади…

— Нет-нет, вы ошибаетесь, зло по своей сути так же нравственно, как и добро; это торжество порока над добродетелью. Можно сколько угодно спорить и рассуждать, но в глубине души вы все равно понимаете…

— Зло — это не желание, а действие. Многие ли из вас, сев за один стол с невоспитанным хамом — которых здесь, конечно, нет, — не захотят перерезать ему глотку? А кто это сделает? Желание естественно, оно возникает у каждого, но только воплотившись в действие, оно становится злом.

— Да нет же! Подавлять такое желание — это действительно зло. Я вот никаких желаний не подавляю.

— Ах, перестаньте! — воскликнула маркграфиня. — Весь вечер вы ведете себя так, будто не слышали, что несчастную пожилую женщину убили в ее собственной постели. Разве она не человек? Разве у нее не было души?

— Дорогая, — сказал Эврик сквозь зевоту, — ты так чиста и наивна, что это даже трогательно, но иногда доходит до смешного.

Ведьма поднялась, не удержалась на ногах, упала в кресло и снова встала, уже опираясь на метлу.

— Зачем вы это сделали? — с чувством спросила ее хозяйка.

Ведьма пожала плечами.

— Да хотя бы для собственного удовольствия. Кто знает, может, зло — это род искусства?

Нетвердой походкой она двинулась к двери.