Лев взял протянутую ему чашку и продолжил:

— И вот после всех этих поучительных событий наш принц идет ужинать, а потом кладет жизнь на создание стройной системы убеждений, обрядов, ритуалов, магических техник и гимнастических упражнений, которые приведут людей к непоколебимой уверенности, что больной исцелится, старость может быть радостной, и смерть — не финал, а начало новой увлекательной игры. Непоколебимой, повторяю, уверенности. То есть к фундаментальному знанию. Потому что страдать, бояться и хорошо себя вести, чтобы избежать наказания, люди умеют и без посторонней помощи. А радоваться и ни черта не бояться труднее всего. И значит, именно этому и следует учиться человеку на земле. Если уж в таких условиях выучится, его потом ничем не проймешь.

Он умолк, торжествующе огляделся, словно бы желая приободрить свою невидимую аудиторию, и наконец заметил нас с Миррой. Но разочарования не выказал. Напротив, адресовал мне приветливую улыбку.

— Здравствуйте, Филипп Карлович. Как поживаете? Меня тут немного занесло, не берите в голову.

— Поздно, уже взял, — откликнулся я. — Считайте, один прозелит у вас есть. Или простой прихожанин, как пожелаете.

— Спасибо за высокую оценку моей кухонной проповеди. — Лев даже привстал с табурета и отвесил мне смиренный поклон. — Одна кружка чая и один прозелит — неплохой результат, когда имеешь дело с аудиторией из трех человек.

— Я не в счет, — быстро сказала Мирра. — Я тебя не слушала. Ты же знаешь, у меня иммунитет. Как только ты говоришь больше десяти слов кряду, я отключаюсь и начинаю думать о чем-нибудь приятном.

Лев не обиделся, а, кажется, даже обрадовался.

— Здоровая реакция молодого организма, — одобрительно сказал он. — Берите с нее пример, Филипп. И не позволяйте первому встречному очаровывать вас своей болтовней.

— Вот еще, — усмехнулся я. — Быть очарованным — по нашим временам редкое удовольствие. Уж будьте уверены, я своего не упущу.

— Тоже разумный подход, — согласился Лев. — Арсений, налей ребятам чаю. Строго говоря, они за этим сюда и пришли. А вовсе не за моей вековой мудростью.

Он был чрезвычайно мягок и любезен, но при этом вел себя так, будто это его собственная кухня и мы с Миррой пришли к нему в гости. А Арсений и вовсе нанят обслуживать вечеринку. Как-то так все это выглядело.

Мирра с Арсением не обратили на его хозяйский тон никакого внимания, зато я сразу вспомнил, с кем имею дело, снял с ушей лапшу, а с переносицы розовые очки — словом, собрался. И Лев это почувствовал. Дождался, пока я получу свою порцию чая, и сказал: