— По моему поручению, совершенно верно, — кивнул Лев. — Сразу вынужден сказать, что я, к сожалению, пока не заинтересован ни в продаже, ни в обмене этого экземпляра.

Я ожидал продолжения, но он умолк.

— На мой взгляд, написать эту фразу вполне мог бы и секретарь, — заметил я. — Даже если его обязанности у вас исполняет китаянка Луша.

— Вы плохо знаете Лушу, — серьезно сказал Лев. — Уверяю вас, для нее это совершенно непосильное задание. Но вы правы, с таким письмом я бы легко справился. Проблема в том, что, отказываясь от предложения вашего отца, я одновременно собираюсь просить его — и вас, конечно же — об одолжении. Непростая ситуация.

— Говорите прямо. Вы хотите сами открыть этим ключом нашу дверь?

— О, да вы уже все поняли, — обрадовался он.

— Не понять было бы довольно затруднительно. Особенно после того, как вы появились в Вильнюсе и стали обходить нашу улицу под видом сантехника, желающего осмотреть подвальные помещения.

— Ну а что мне еще оставалось, если вы не помните номер собственного дома? — невинно улыбнулся Лев.

— Все-таки не собственного. Отцовского. Я большую часть времени живу в Москве.

— И совершенно напрасно, если мне будет позволено высказать свое мнение. Вильно — прекрасное место для жизни.

— Я и сам так думаю, — согласился я. — А название улицы вы из меня, как я понимаю, под музыку вынули? Скажите хоть, кто это был такой прекрасный. И где это можно достать.

— Сестры Пешиковы, как я и сказал вам с самого начала. Купить эту уникальную запись негде, но я сделаю для вас копию, как и обещал.

— Спасибо. Но отец сомневается, что это были сестры Пешиковы, он их слушал, говорит, у них скрипка и голос, никакого барабана…

— В данном случае Карл Оттович ошибается. Янка и Бета записали одну вещь без голоса и с барабаном. По моей личной просьбе. Писали в несколько приемов: звукооператор то и дело впадал в транс, а сами исполнительницы из него, можно сказать, не выходили. Ну что я рассказываю, вы сами испытали воздействие этой музыки… Да, вы совершенно правы, Станислав тогда немного порылся в вашей памяти. Мне показалось, так будет проще всего, но я вас недооценил. Мое поведение, конечно, совершенно непростительно. Но я искренне надеюсь, что вы получили удовольствие от музыки.

— Получил, — согласился я. — Но сон мне тогда приснился совершенно отвратительный. Впрочем, грех жаловаться, в краковском поезде было гораздо хуже.

— В краковском поезде? — переспросил Лев.

Мне показалось, он не столько удивлен, сколько недоволен.

— Хотите сказать, ваш приятель Грочек развлекал меня там по собственной инициативе? А с вами даже не посоветовался?