Усилием воли Шалон стряхнула с себя оцепенение. Пустота не исчезла, но она заставила себя не замечать ее. Однако, по правде говоря, Ищущая Ветер чувствовала себя как фрукт, из которого вырезали сердцевину.

Они находились на громадной – Шалон решила, что это все равно называется площадью, хоть она и круглая, – площади, вымощенной белым камнем. В центре располагался огромный дворец – круглое здание, целиком белое, за исключением высокого синего купола, похожего на половинку шара. Два этажа ниже купола окружали массивные колонны с каннелюрами, на второй этаж по обе стороны поднимались две широкие белокаменные лестницы, по ним вверх и вниз непрерывным потоком двигались люди. Не считая пары высоких арочных бронзовых ворот, что стояли нараспашку прямо перед путниками, самый нижний этаж представлял собой белый камень, в котором были высечены изображения женщин с диадемами, больше, чем в два человеческих роста высотой, между ними красовались белокаменные снопы колосьев и рулоны тканей, свободные концы которых словно развевались на ветру, стопы слитков, означавших, вероятно, золото, серебро или железо, а то и все эти металлы разом, а из мешков сыпалось нечто, смахивавшее на монеты и драгоценные камни. Под ногами женщин тянулся сплошной ряд совсем маленьких фигурок из белого камня, они тянули фургоны, работали у наковален и у ткацких станков. Здешние люди возвели памятник, который превозносил их благосостояние, нажитое торговлей. Что за глупость. Когда люди решают, что ты превосходишь их в торговле, они не только начинают завидовать, но и становятся упрямы и предлагают заключать нелепые сделки. И бывает, нет иной альтернативы, кроме как соглашаться на них.

Шалон сообразила, что на нее хмуро смотрит Харине, и выпрямилась в седле.

– Прошу простить меня, Госпожа Волн, – произнесла Шалон. Источник пропал, но он вернется – конечно же, вернется! – и она не вправе забывать о своих обязанностях. Шалон чувствовала стыд, что позволила себе уступить страху, однако пустота никуда не делась. О Свет, пустота! – Теперь мне легче. Потом станет еще лучше.

Харине только кивнула, по-прежнему с мрачным видом, и у Шалон засосало под ложечкой. Если Харине не начинает сыпать заслуженными упреками, это значит, что позже она намерена учинить настоящий разнос.

Кадсуане проехала прямо через площадь и, миновав открытые ворота Чертога Советниц, въехала в просторное, с высоким потолком помещение, на поверку оказавшееся закрытым конюшенным двором. Дюжина мужчин в синих куртках сидела там на корточках возле портшезов, на дверцах которых красовались эмблемы – золотые мечи с золотыми ладонями; носильщики удивленно подняли взгляды на всадников. Не меньше изумились и мужчины в синих жилетах, что выпрягали лошадей из кареты с гербом в виде меча и руки, и те, кто большими швабрами подметал каменный пол. Еще двое конюхов уводили лошадей в широкий коридор, откуда пахло сеном и навозом.