Илэйн под силу было сплести переходные врата прямо у дворцовых конюшен, но только с риском убить какого-нибудь бедолагу, которому случится оказаться на месте открывающихся врат, поэтому созданный ею переход вел в другое место, которое она знала не хуже. Илэйн настолько вымоталась, что для плетения ей потребовалось приложить усилие, а о приколотом на платье ангриале она вспомнила лишь тогда, когда возникшая в воздухе серебристая полоска раскрылась на лугу, что порос бурой травой, прибитой к земле снегопадами, на лугу к югу от Кэймлина, куда ее частенько брал Гарет Брин, – смотреть, как конная Гвардия Королевы по команде перестраивается из колонн по четверо в ряд.

– И долго ты собираешься смотреть? – спросила Бергитте.

Илэйн моргнула. Авиенда и Мерилилль озабоченно глядели на нее. По лицу Бергитте ничего нельзя было прочесть, но по узам тоже докатывалась тревога.

– Просто задумалась, – сказала Илэйн и, пришпорив Сердцееда, въехала во врата. Как чудно будет упасть в кровать.

Дорога от старого учебного плаца до высоких арочных ворот в светлой, высотой в сорок футов городской стене заняла немного времени. Длинные рыночные здания, вытянувшиеся вдоль дороги к воротам, в этот час были пусты, но остроглазые гвардейцы по-прежнему несли караул. Въезжавших в город Илэйн и ее спутниц они проводили взглядами, но, по-видимому, не узнали ее. Скорей всего, наемники. Они не поймут, кто она такая, пока не увидят ее на Львином Троне. И с помощью Света, при толике везения они ее там увидят.

Быстро надвигались сумерки, на небо наползала серая темень, поперек улиц пролегли длинные тени. Людей встречалось совсем мало, все спешили управиться с дневными делами, чтобы поскорее попасть домой, к обеду и теплому огню. За квартал от всадниц рысцой пробежала пара носильщиков с темным лакированным купеческим портшезом, через пару мгновений в другую сторону прогрохотала большая водовозка с насосом. Ее тянула восьмерка лошадей, и окованные железом колеса гремели по каменной мостовой. Еще где-то пожар. Чаще всего пожары случались по ночам. Мимо Илэйн, взглянув на нее лишь мельком, проехал шагом патруль из четырех гвардейцев. Ее они, как и солдаты у ворот, не узнали.

Покачиваясь в седле, Илэйн ехала, мечтая о кровати.

И вдруг поняла с удивлением, что ее снимают с седла. Илэйн открыла глаза, которые вроде бы не закрывала, и обнаружила, что Бергитте на руках вносит ее во дворец.

– Опусти меня, – устало потребовала Илэйн. – Идти я могу.

– Ты едва стоишь, – прорычала Бергитте. – Лежи спокойно.

– С ней нельзя говорить! – громко сказала Авиенда.