Стены. Тонкие, местами скрывающие за собой пустоту, судя по звуку, раздающемуся, если постучать костяшками пальцев. Клевец. Блестящий, с ухоженным лезвием, прочный на вид.
Стены.
И топорик.
Стены и топорик.
– Ты что? – Брат Михаил недоумевающе замотал головой, щуря еще мутные глаза.
Варуша, что-то почуяв, подняла морду и с надеждой уставилась на Нилса.
Монах, не вставая, протянул руку и, подтащив к себе клевец, ковырнул ногтем лезвие-клюв.
– Хочешь прорубить стенку? – догадался полудурок.– Не выйдет, это железо! Толстое железо!
– А мы сейчас посмотрим,– процедил сквозь сжатые зубы Нилс, почти угрожающе надвигаясь на сжавшегося в комок брата Михаила.
– Нет! – отшатнулся больной.
– Да,– ласково возразил Нилс.
– Ты не посмеешь!
– Прости, брат, у меня просто нет другого выхода. Варуша, прижми его руки к стене и следи, чтобы уши не затыкал! Только держи за запястья, чтобы пальцы тебя не касались! Готова, племяшка? Крепись! Сейчас выберемся! Добрая женщина, добрая женщина, добрая женщина, добрая женщина…
Поздний вечер. Окрестности Тора
Поздний вечер. Окрестности Тора
Квайл рискнул остановиться только за городом, на небольшой поляне. Здесь не было агрессивных канализационных решеток, не было домов, и, самое главное, Аарус находился отсюда очень, очень далеко. Черри уютно похрапывал за пазухой, убаюканный ходьбой.
Местечко словно нарочно было создано для успокоения расстроенных нервов. Смеркалось. Тихое шуршание высохших трав сливалось с журчанием ручья и треском сосновых игл в костре – полянка оказалась обитаема, сразу трое охотников расположились вокруг огня, над которым дышал горячим мясным паром котелок. Самый крайний обернулся на шаги Квайла и, быстро смерив его глазами, доброжелательно махнул рукой, приглашая присесть.
– Квайлиссиарий,– представился Квайл, с облегчением падая на траву.– Студент.
– Тсс! Не ори,– шикнул на него приглашающий.– Тут неподалеку какая-то нечисть бродит. Вяленое мясо у нас стащила.
– Звери, наверное,– с неискренним смешком предположил студент.– Какие-нибудь еноты или э-э-э… ночные барсуки?