Плюнув, рабочие удалились, возбужденно галдя.

Джинн удовлетворенно улыбнулся и, вильнув туманным хвостом, умёлся куда-то в сторону моря.

Прежде чем вновь присоединиться к нашему сборищу мнимых и истинных наследников, я посадил поломанную капсулу на крышу и сам сел рядышком, на парапет.

Сверху было видно, что цыганский табор спешно покидает замок, собирая пожитки на самодельные возки. Учитывая тот факт, что после проживания в графских хоромах количество скарба выросло минимум в десять раз, им приходилось тщательно утрамбовывать груз. Но вот последний тюк пристроен в углу, и вереница босоногих «родственников» графа чинно двинулась к порту.

Как крысы, что бегут с тонущего корабля.

А уж в том, что наш корабль тонет, можно не сомневаться.

Несмотря на то, что в животе было пусто, есть не хотелось. Даже вопли Третьего не трогали. Меня скрутил острый приступ фатализма – чисто профессиональное заболевание, свойственное многим полевым работникам.

Ладони чесались, мышцы ныли. Хотелось кинуть кости или разложить карточную колоду Лысого Кона – что выпадет? Не соблаговолит ли судьба поделиться своими потрясающе затейливыми планами? Выписано ли оно уже, наше ближайшее будущее? В голову упрямо лезли варианты новой реальности применительно ко мне лично: туда пойдешь – ничего не найдешь, сюда пойдешь – найдешь приключения на свою голову, вокруг обойдешь – горько пожалеешь, никуда не пойдешь – еще хуже будет…

Именно в таких случаях незаменимы друзья. Особенно ценен сильный друг, способный оторвать сопротивляющуюся тушку от места, где она страдает, и транспортировать к месту, где она страдать перестанет. Потому что, как выяснилось, качественный удар по рогам выбивает из головы все лишнее.

– Ты что! Больно же!

– Прости, не рассчитал,– покаянно согласился Третий, подхватывая меня под мышки.

По возвращении в замок нас ожидала рассерженная до кончика хвоста Вторая. По комнате парили ободранные страусиные перья. На диване восседали два морока-дубликата, выглядящие так, словно их долго били грязными сапогами, а потом утопили в ближайшем болоте.

– Что случилось? – коротко спросил я.– Постарайся без излишних подробностей, ибо мы и так переполнены новыми впечатлениями до критической отметки. Даже куратор до того перевозбудился, что у него в голове закоротило микросхему, в связи с чем нами теперь временно управляет особь со скрипучим голосом и полным отсутствием чувства юмора. Начни с главного: что с дубликатами?

– Это не главное! – огрызнулась чертовка.

– Не скажи! – тут же возразил толстяк, с возмущением пропихивая кулак в огромную прореху на кафтане своей копии и извлекая оттуда дамскую подвязку, отломанную сабельную рукоятку с гравировкой «Квыч» и горсть птичьего помета.– Кто посмел меня… То есть не меня, конечно, а его… но ведь для всех он… это и есть я!