Нилс оглянулся. Варуша действительно густо покраснела.

– Вот оно, значит, как… – многозначительно протянул Нилс.– Дерево желаний, значит… Пять паундов за мужика? Что же это за святой такой удивительный, легкого поведения? А ты, Варуша? Тоже хороша… С такой прытью ты мне всю пачку приорских отпущений на одну себя изведешь! Еще как бы дозаказывать не пришлось! Не рано ли тебе, дочь моя, о плотских грехах задумываться? Скакала бы себе за белками и горя не знала! Так вот за каким чертом тебя на Бирючью Плешь понесло! А я-то, дурак, все гадал: то ли зайцы там вкуснее, то ли свидетелей воя на луну меньше! Не отворачивайся! Смотри в глаза!

По мере родственного разноса шея Варуши все глубже уходила в плечи.

– Но ведь я тоже жениха хочу… – тоскливо проблеяла наконец племянница, пряча свекольное лицо в ладони.

– Будет! Все будет в свое время! – гаркнул Нилс с такой яростью, что подхвативший оглобли Додиль тут же их уронил.– Я лично тебе суженого подберу! Типа вот этого Додиля, чтобы как только ты ему зубки показала, он тебе их тут же и повыбивал! Будешь, как добропорядочная жена, орехи супругу щелкать и из собственной собачьей шерсти носки вязать!

– Прошу прощения,– кашлянул мужичонка, поглаживая саблю.– Мы, уважаемый пан, закончили. Вот вещички ваши, вот лошадка. Тут среди барахла Додилька палицу нашел. Отчего же вы ею не воспользовались?

Вместо ответа Нилс огорченно махнул рукой.

– И правильно! – порадовался его здравомыслию грабитель.– Додилька от сопротивления только звереет. Бемц в лоб, и разбирайся потом. Ох, чуть не забыл! Тут у вас бочечка валяется. Что внутри?

– Пустая,– грустно сказал Нилс.

Искорка в глазах собеседника показала, что ответ неправильный. Спокойно висящая вдоль невысокого тела цепь дернулась, заставив плясать грузик.

– Открыть не мешало бы,– мягко попросил мужичонка.– Чтобы между нами, как говорится, не осталось недомолвок и взаимных претензий.

– Да ты ее приподними – и все поймешь! Говорю же – пустая! – взорвался Нилс.– Вот пристал, душегуб! Тебе нужно, ты и открывай!

– Вытаскивай затычку!

Только-только смирившийся со своим новым заточением джинн был грубо разбужен.

Пробка с веселым «чпок» улетела на дорогу. Перед красной Варушей, застывшими от изумления грабителями, потрясенной лошадью и оторопевшим монахом появилось огромное прозрачное яйцо в чалме, внутри которого бесились, трещали, гневно пульсировали зеленые вихри. Спустившись к самому носу монаха, яйцо некоторое время изучало его, умудряясь критически хмыкать в процессе осмотра, не нарушая гладкости формы. Потом задрожало и начало лепить из себя нечто новое.