– Но кто-то же это делает?

Коралл выразительно покрутил пальцем у виска.

Естественно, кто-то это делал.

Мы с напарницей, в отличие от обитателей дома, прекрасно видели кто. Даже не включая сканер, мы наблюдали, как огромный, жирный уже не чертенок, а полноценный черт таскается за Лейлой как пришитый. В наушнике охнул куратор.

Не дожидаясь его объяснений, я ткнул пальцем «глаз», который летал неподалеку. «Глаз» обиженно заверещал, но после угрожающе направленного в самый зрачок длинного ногтя напарницы послушно выдал картинку.

Быстро проглядев запись, Вторая отшатнулась.

– Пятый! Они приворожили черта! – простонала она.– Хотя собирались присушить Хендрика к Лейле! Нет, что за люди, а?

Я согласно кивнул.

Лирическое отступление.

Я давно подметил, что женщины странные существа. Трепетно отсчитывая количество ложек соли, высыпаемой в похлебку, они тем не менее удивительно беспечны в отношении высоких материй. Взять хотя бы мамашу Лейлы: почтенная дама подхватила с пола прядь волос и даже не усомнилась в том, что она принадлежит Хендрику. В общем-то то, что локон оказался чертовым,– еще хороший вариант. Представьте, что случилось бы, таскайся за девушкой дворовый пес. Или родной дедушка.

Тем временем чертенок совершенно сбился с ног. На его лице застыло искренне изумление. Так как взбудораженная Лейла ходила, не церемонясь, бедный клон постоянно бился на поворотах об углы и обдирал кожу, теряя при этом клочья шерсти. Очередной отделившийся от тела клок падал на пол и, выйдя из зоны невидимости, окружающей клона, моментально становился видимым.

– Он линяет,– констатировал я.– Наверное, на нервной почве.

– Глупенький,– грустно возразила Вторая.– Процесс линьки закономерен. Он медленно, но верно превращается в САМОГО. До чего похож!

– Ты хочешь меня убедить, что САМ – это жирное лысое существо с бледной кожей и кривыми ногами?– изумился я.– Разреши тебе не поверить. Будь САМ до такой степени похож на обыкновенного человека, кто бы из людей его боялся?

– Человеку свойственно бояться больше всего самого себя,– с мефистофельской улыбкой на чужом лице заявила Вторая.

Как иллюстрация к этой высокопарной философской мысли дверь дома Чайхана широко распахнулась. В тесную прихожую вошли трое смуглых мужчин в тюрбанах, закутанных в серые от долгой носки одежды. Наполнив собой все свободное пространство и до смерти перепугав кошку Шиву тем, что почтительно по очереди приложились поцелуями к ее лапе, троица закружилась хороводом, окуривая прихожую дымом до состояния каминной трубы. Затем гости пали ниц и запели под монотонный аккомпанемент длинной тонкой дудки, вырезанной из тростника.