– Ну, – протянул Буслай недовольно, – никак отлипнуть не может.

Лют поднял голову: улица привела к выходу из города, ведущему в горы. Перед воротами толпился народ: уезжали немногие, больше провожатых. У стены под хмурым взором стражей притулился Нежелан. В руках – поводья статного коня и вьючного ослика, горбатого от поклажи.

Бедовик встретился взглядом с хоробром, несмело улыбнулся. Гридни подъехали: Лют глянул тепло, Буслай перекосил харю, будто под нос сунули парующую коровью лепешку.

– Я тут, – развел руками Нежелан и запнулся, не зная, что сказать дальше.

– Одежду и еду взял? – спросил Лют деловито.

Бедовик кивнул с жаром.

– Еще теплые одеяла и новый походный котелок – ведь на тропах корчм нету.

– Молодец.

Буслай с независимым видом старательно выворачивал шею, на лице застыла гримаса брезгливости.

Нежелан залез в седло, ослик с грустной мордой покорно потащился следом. Ворота миновали свободно. Теперь впереди расстилалась величественная гряда седых гор. Нитка дороги легла под копыта.

В полдень сделали привал на предусмотренной стоянке, воткнутой полукругом в плоть горы. Солнце казалось маленькой горошиной, грело мало. Привыкшие к небывалому летнему жару, гридни с удивлением смотрели на пар изо рта.

Буслай насмешливо наблюдал, как бедовик привязывает животных и на кострище неведомых путников разводит огонь.

– Видать, только смерть нас разлучит, – сказал он неприятным голосом. – Судьба – с тобой мотаться по свету.

Нежелан уткнулся в ворох веток, тонкая сизая струйка выползла из сплетения, коварно лизнула глаз. Бедовик отшатнулся с шипением и пальцами растер глаз до красноты. Буслай с удовольствием расхохотался.

– Лют, пока обуза будет кашеварить, давай расскажу, как ночью куролесил с боярской снохой.

Повернулся к соратнику, увидел перед глазами хмурое лицо, и смех застрял в горле. Лют без замаха ударил, в голове Буслая полыхнула молния. Сознание вернулось к нему, уже стоящему на коленях и ошалело трясущему головой.

– Ты что?!

Дурная кровь бросилась в голову, на глаза пала розовая пелена бешенства. С диким ором замахнулся он по ненавистной роже Люта, сладко представляя, как распадется под костяшками плоть и брызнет горячими струями.

Лют погасил удар ладонью, под второй замах поднырнул и коротко ударил. Голова Буслая дернулась, взрыв в виске ослепил, ноги против воли подломились. Твердая рука удержала за грудки, тряхнула, как щенка. Нежелан вскрикнул от жалости, когда удар кулака в лицо опрокинул задиру.

Лют еле сдержался, чтоб не попинать упавшего, и сам ужаснулся этому горячему желанию. Под ноги тяжело плюхнулся вязкий комок слюны – из-за олуха едва не совершил позорнейший поступок!