Лют повторял и повторял сказочное имя, с каждым разом душа будто взмахивала крылами, поднимаясь выше и выше к священным и таинственным небесам.

А в назойливом голосе, что портил благость, как зуд комара, появилась обеспокоенность:

– Лют, очнись, тебя околдовали? Изурочье вдохнул? Что за перо? Лют, ежкин кот, очнись!

Понемногу назойливый голос развеял пелену чарующих звуков, в уши ворвалось степенное дыхание гор, ноздри похолодели от простых, бесцветных запахов. Райское буйство красок сменилось унылым пейзажем седых гор, выбеленной снегом тропой. Лют вздохнул, спрятал перо за пазуху и молча побрел к стоянке.

Буслай семенил сзади, опасливо поглядывая на понурого хоробра. В руках он вертел поднятый топорик – вспоминал место схватки и ежился от странностей. Кругом был снег, а долина оставалась зеленой, озеро льдом не сковано, а следы на берегу… Гм… ну, копыта еще можно как-то объяснить, но отпечатки босых женских ступней…

Нежелан с испугом глянул на потерянного витязя, в глазах отразилось сочувствие. Он поспешно захлопотал возле промокшего воина: живо подал запасную рубаху и ворох сухих мягких шкур, укутал, как болезного. Глянул на Буслая – на языке вертелся вопрос, но спрашивать сердитого гридня не стал, хоть любопытство разрывало, как лягушку, надутую воздухом через соломинку.

Буслай поглядывал на перо в кулаке соратника, хмурился, в глазах мелькали злые искры. Потом встретился взглядом с бедовиком, оба разом кивнули. На Люта уставились сочувственно, но витязь мыслями находился далеко. Оставив пустую оболочку у костра, сам парил под небесами рядом с Чаруней.

Очнулся Лют от сильного щипка – глянул недоуменно на хмурое в отсветах огня лицо Буслая, ошарашенно посмотрел на ночное небо, присыпанное меленькими крупицами соли.

– Что?

Буслай хрюкнул, всучил воину парующий кусок мяса и уселся на место.

– Ешь давай, – сказал он угрюмо.

Лют скосил глаза на пищу, отодвинул брезгливо:

– Не хочу.

Буслай обменялся с бедовиком обеспокоенным взглядом, лбы обоих пошли складками, в глазах отражалась напряженная работа мысли. Лют мельком глянул на них, пламя костра затрепетало от мощного выдоха. Ослик обеспокоенно поднял голову и запрядал длинными ушами: кому там хуже, чем ему?

Облик Чаруни чуточку поблек, но оставался перед глазами. Лют видел через него, как сквозь драгоценную ткань. Немного странно от такого половинного состояния, лучше соскользнуть в дивный мир, где он рядом с вилой – держит за руки, шепчет нежные слова…

Костер проел ветки, языки пламени втянулись в багровые угли, ночь разбавилась пленкой розоватого цвета. Путники ворочались, устраиваясь на ночь, лишь Лют глядел перед собой задумчиво. При взгляде на могучего воина становилось печально, и у Нежелана навернулись слезы.