В голове потемнело, члены сковала смертельная слабость, в спину ударил кулак прогретого над краем воздуха, вслепую отмахнулся мечом. В лицо брызнуло едкой струей, зашипела плавящаяся кожа. От дикой боли невольно закричал, глаз лопнул с мерзким хлопком, щеку ожег поток слизи.

Отчаяние утраты стегнуло огненным кнутом, в бешенстве обрушил град ударов, гибкое бревно заплюхало, брызнули обломки чешуи – с неимоверным трудом Лют оторвал змеиную голову от ключицы.

Половину лица сжирала неимоверная боль, ломоть щеки свесился через подбородок, кровь залила кольчугу. Тупая боль растеклась, мышцы свело судорогой, кости хрустели, сердце билось медленней, от змеиного яда кровь густела.

Аспид-змей наполовину обернулся змеей, встревоженно всмотрелся в изуродованное лицо. Лют оступился.

Тело беспомощно завертело, как сухой лист, в ушах противно засвистел ветер, от ног к поясу поднялся смертельный холод. Аспид-змей вновь стал клинком, острие впилось в твердую стену пропасти. Хрустнуло, брызнула горячая крошка.

Страшный рывок едва не вырвал руку из плеча, пальцы на рукояти расцепились. Запястье обвил змеиный хвост, клинок косо вышел из черной стены, желудок вновь устремился к горлу.

Ощущение поражения дохнуло смертельным холодом, в стынущей груди защемило. Лют взъярился, загустевшая кровь потекла прытче. С силой воткнул меч в стену – тяжесть тела едва не увлекла вниз, но удержался.

Лезвие резало стену, как лист пергамента, в изуродованное лицо стучали мелкие градинки. Витязь заскользил вниз, как водомерка по водной глади, дно быстро приближалось.

Каменная крошка посекла уцелевший глаз, от отчаяния руки едва не разжались с черена. Злобно рыча, Лют продолжил спуск: руки потряхивает, носы сапог бьются о твердые выступы, пальцы противно хрустят, внутри хлюпает.

Дно с силой ударило в пятки, челюсти схлопнулись, прикусив язык до крови. Лют слепо шагнул, сознание затопила невыносимая боль. Пришло ощущение падения, жестокий удар в лицо удесятерил терзавшую боль, и сознание погасло, как задутая лучина.

Аспид-змей сполз на горячую землю, зашипел, глядя на мертвеца. Черный раздвоенный язык выстреливал, как кулак задиристого бойца в потешной сходке, голова приблизилась к окровавленной шее, в открытой пасти сверкнули кривые зубы и вонзились в стынущую плоть.

Глава десятая

Глава десятая

Закатное солнце позолотило траву, верхушки шатров. Степняки неспешно ходили по полю, вяло ругались. Горели костры, воины играли в кости, зеваки сгрудились стеной, азартно покрикивали, бились об заклад.

К шатру из белой ткани, чистой, как горная вершина, робко просеменила светловолосая девушка с кожаным бурдюком – тяжесть пригибала к земле. Грозный окрик заморозил кровь, ножки застыли, обернулась, подходящий степняк с удовольствием отметил страх в невинно-голубых глазах.