И до земледельцев реки изобиловали рыбой, а леса дичью, но люди не знали домов, жили в дуплах, их рвали дикие звери, запасов не делали и мерли, как мухи на снегу. Поборов в тяжелой схватке твердую, хранящую осколки неведомой Ледяной Глыбы, землю, пахари получили урожай, что позволило сделать большие запасы на зиму. Стариков и слабых детей перестали выбрасывать на мороз, чтобы не переводили еду даром. Нет, и сейчас такое делают, что правильно, иначе все умрут, но только в тяжкую годину, когда иначе никак. А в те времена каждый день был невероятно трудным.

Пахари победили голод и свирепые зимы, земля помалу наполнилась людом, и, накормленные, относительно сытые, перестали рвать друг друга на части, появилось время на другие занятия. Научились строить дома, открыли железо, могущественные кузнецы облегчили пахоту железными плугами, попутно создали ненужные для зверей украшения, предметы быта.

Появилась мудрость – пожалуй, единственное, что отличает человека от зверя. Хоть и посмеиваемся над волхвами: мол, хорошо мудрствовать, если руки не гудят от мотыги или заступа, а ноги не сбиты за сбором ягод, погоном скота, но как иначе? Поди подумай, если тело ноет и стонет, а так, отлученные от тяжелого труда, открыли людям мудрость богов, и люд зажил краше, лучше, чище, на шаг приблизившись к ирию.

Появились ремесла: из дерева стали резать не только лавки, но и нарядные фигурки. Обычаи, песни, бессмысленные с точки зрения животного, но увеселяющие нечто, скрытое в людской плоти, – частицу Рода. Появились города, лепота растеклась по дикому миру, вдохнула в него жизнь, и тот ожил, неверяще улыбаясь: оказывается, он красив!

И все создано трудами пахарей, коих не замечаем, смеемся, защищаем снисходительно. Но вот приходят из степи кочевые орды, свирепые, кровожадные, не любящие работать, предпочитающие скотоводству кровавые набеги. Оставляют от засеянных полей золу, от городов – руины и пепел, вновь и вновь отбрасывая людей к животному существованию. Ведь бегут от них в лес, а какая там жизнь, окромя звериной?

Снова отстраивают города, засеивают поля, но тяжкий, упорный труд многих годов идет прахом от одного факела завоевателя. «Вот для чего и появились воины, – подумал Лют горько, – защищать нажитое, будто сторожевые псы. Конечно, иной пес лучше человека, но осознавать, что воины не лучшие люди на земле, обидно. Не на них держится Правда».

Конечно, еще долгое время воины будут затмевать настоящих творцов, что тянут людей из звериного существования наверх, к богам. Оно и понятно, учиться никто не хочет, жадно слушают о битвах, сражениях и просто драках, но скривятся от урожайной песни или той, где объясняется секрет выделки кожи или лепки горшка.