Это оказалось не так-то просто: сначала шел сосняк, и лошади проходили через него без проблем, даже с удовольствием, но потом, ближе к приграничным болотам, пошел смешанный лес, густо заросший кустарником и заваленный кое-где буреломом. Лошадей не бросали до последнего, но, в конце концов, их все же пришлось оставить. Невысокая лошадка Рил все никак не понимала, что в ее услугах больше не нуждаются, и не хотела уходить. Тропа становилась все хуже, они с трудом пробирались через густые заросли, а лошадь все шла и шла за ними. В конце концов Таш сжалился над расстроенной Рил, вернулся к лошади и, гладя спутанную гриву, ласково зашептал ей что-то на ухо. Потом развернул ее, шлепнул по боку, и она послушно потрусила назад.

– Грандарец, мать его! – восхищенно выругался Франя, который за двадцать пять лет знакомства так и не смог понять, как его друг умудряется проделывать с лошадьми такие штуки.

Но Рил все равно выглядела расстроенной. Столь ярко выраженная преданность, ничем не заслуженная ею, не могла не тронуть. Франя глянул на ее мордашку и не выдержал:

– Ладно, привал. Таш, успокой свою нервную подружку, а я схожу за хворостом.

Таш прижал к себе Рил, бормоча ей в ухо бессмысленные слова утешения. Как всякий грандарец, наделенный совершенно неумеренной любовью к лошадям, он прекрасно ее понимал. Не вовремя ему вспомнился его старый Дымок, который остался в конюшне у Самконга. Правда, тот клятвенно обещал его холить и лелеять, но увидеться с ним в ближайшее время вряд ли придется. Он сам не заметил, как перешел на родной грандарский, тот самый, на котором по привычке разговаривал с лошадью.

– Интересно, а здесь волки водятся? – вдруг спросила его Рил на чистейшем грандарском с едва уловимым акцентом столичной уроженки.

– Не знаю. Что? – Он оторвал ее от себя. – Откуда ты знаешь грандарский?

– Я?! – Ее ресницы запорхали, как бабочки, но ответила она опять по-грандарски. – Я не знаю!

– Как не знаешь, если ты на нем говоришь?! – И тут же спросил ее по-вандейски. – Постой, а этот знаешь?

– Конечно, знаю! – возмущенно глядя на него, ответила Рил по-вандейски. – Я же на нем все время разговариваю!

Следующие полчаса они вместе с вернувшимся Франей потратили на выяснение, какие еще языки знает Рил.

Оказалось, что она знает все, но они для нее сливаются в один, и у нее с трудом получается отличать их друг от друга.

Таш и Франя переглянулись, но дружно решили не давить на нее, потому что вид у Рил был потерянный и несчастный. Даже убежавшей кобыле было бы ясно, что без магии тут дело не обошлось, и было видно, как мучительно Рил пытается выудить хоть что-нибудь из своей искалеченной памяти.