В тени разбитых ворот лучник оттянул свою тетиву, коснувшись пальцами щеки. Стрела, вылетев, пронзила Винтару правый глаз, и он упал на надирские копья.

Круг защитников таял, а сумерки между тем переходили в ночь. Крики надиров утихли, и бой шел молча – только сталь лязгала о сталь и врубалась в плоть.

Менахема оторвало от земли копье, пробившее ему легкие. Его меч опустился на шею склонившего колени копейщика – и замер, лишь слегка коснувшись плеча. Надир, не веря своей удаче, выдернул копье и еще раз вонзил его в грудь монаха.

Сербитар остался один.

Надиры отхлынули на миг, глядя на покрытого кровью альбиноса. Почти вся эта кровь была его. Плащ висел клочьями, в доспехах зияли дыры, шлем давно слетел с головы.

Он сделал три глубоких прерывистых вдоха, заглянул в себя и понял, что умирает. Он послал свой разум в пространство, ища Винтара и остальных – но тщетно.

Страшное молчание было ему ответом.

Стало быть, все было зря, с кривой улыбкой подумал он, пока надиры готовились добить его.

Никакого Истока нет.

Нет центра Мироздания.

В последние свои мгновения Сербитар думал о том, что прожил жизнь впустую.

Нет, не впустую. Даже если Истока не существует, его следовало бы выдумать. Исток – это прекрасно.

Один из надиров бросился вперед. Сербитар погрузил кинжал ему в грудь, но подоспели другие, и множество острых клинков пронзило хрупкое тело альбиноса. Кровь хлынула изо рта, и Сербитар упал.

Из дальней дали донесся голос:

– Возьми мою руку, брат, – и в Путь.

Это был Винтар!

Надиры растеклись по заброшенным улицам Дельноха, ведущим к Геддону и замку за ним. В передовой шеренге Огаси, вскинув меч, завел победную песнь надиров – и вдруг споткнулся на бегу.

Навстречу ему на открытое место перед домами вышел высокий воин с расчесанной натрое бородой, в белых одеждах сатула. В каждой руке он держал по страшной кривой сабле. Растерянный Огаси медленно подходил к нему.

Сатул в дренайской крепости?