— Что ты собираешься мне подарить?

— Увидишь, когда мы придем, — ответил юноша. Гэз рассмеялся, спешился и привязал коня к осине.

— Ты не будешь возражать, если я возьму пистолет?

— Бери, если хочешь.

Юноша повернулся к лесу. Гэз последовал за ним и вдруг остановился. Земля была мягкой. За незнакомцем не оставалось следов.

— Постой! — воскликнул Гэз. — Ты не оставляешь следов!

— Я давно уже мертв, а то, что ты видишь, всего лишь иллюзия. Стать плотным несложно, но в этом нет нужды. Если тебе так хочется, лучше я похожу в островерхой шляпе.

— Ты призрак?

— В определенном смысле, наверное, да. Это тебя тревожит?

— Признаться, да, — ответил Гэз. — Ты действительно Риамфада?

— Да.

— И ты помнишь великого короля?

— Да. Он научил меня плавать.

— Разве ты не был калекой?

— Да, ноги меня не слушались. Конн носил меня к водопаду Ригуан. Я научился плавать, пользуясь одними руками. Такое невозможно забыть. Конн был хорошим человеком. Больше никому не было дела до одинокого калеки.

— Он тоже находится здесь?

— Нет, не думаю. Впрочем, мне мало известно о том, куда отправляются души умерших. — Дух остановился и указал на густой, сросшийся ветвями терновник. — Здесь Конн освободил запутавшегося олененка и этим заслужил благосклонность Морригу. Не каждый испуганный мальчишка остановится в колдовском лесу, чтобы помочь существу, которое он принял за олененка.

— Наверное, мне это снится, — ответил Гэз.

— Идем, нам еще далеко, — сказал Риамфада, поднимаясь по крутому склону холма. Внезапно он растворился за стеной из камня, и Гэз остановился. — Иди, Оседлавший Бурю, — раздался голос призрака, — эти камни так же иллюзорны, как и я.

Гэз протянул руку и не нащупал камня. Он сделал судорожный вдох, шагнул вперед и оказался в узкой пустой пещере. На стенах замерцали две старинные лампы. Риамфада стоял у дальней стены. К ней был прислонен старинный меч, из тех, которыми бились древние рыцари. Длинный, слегка изогнутый клинок, покрытый кельтонскими рунами, сиял ярче любого серебра. Причудливая смесь золота, серебра и черного дерева украшала рукоять: поперечины были выполнены в виде дубовых листьев, рельефная голова медведя с разинутой пастью прикрывала основание клинка. Круглое серебряное навершие поражало изящной резьбой — олененком в терниях.