Мы хоронили его в закрытом гробу, и я был поражен, увидев, как он молод — скорее мальчик, чем даже юноша. Он сидел, привалившись спиной к стволу, его голова свешивалась на грудь, лицо скрывали длинные светлые пряди. Если бы не посеревшая кожа, можно было бы подумать, что он просто заснул. Потемневшие в смерти руки лежали на коленях. Он выглядел умиротворенным.

Я смотрел на него и думал, чего же я боялся найти. Спеки не раздели его. Не отрезали ему конечности, не надругались над телом так, чтобы это было заметно. Они лишь унесли его сюда и посадили под дерево.

Падающие свыше лучи весеннего солнца озаряли юношу, словно его коснулась рука бога. Крошечные насекомые танцевали над ним мерцающим облаком прозрачных крылышек. У меня за спиной нетерпеливо фыркнул Утес. Я оглянулся на своего коня и на грязный кусок холста и веревку, привязанные к его седлу. Неожиданно мне показалось, что это я собрался потревожить покой мертвеца.

— Пожалуйста, сэр, — окликнул меня мужской голос. — Не докучайте ему. Сейчас он в мире.

Я отскочил в сторону и изготовился к схватке. Утес повернул голову и с любопытством покосился на меня. Спек не дрогнул и не пошевелился. Он даже не посмотрел в мою сторону, а спокойно стоял, сложив руки на животе и склонив голову, словно в молитве. На долгий миг все мы застыли в неподвижности. Спек оказался мужчиной средних лет, совершенно нагим. Его длинные, испещренные полосами волосы удерживал берестяной шнурок. Он был безоружен и не носил украшений. Естественный, как животное, он с покорным видом стоял передо мной. Я показался себе ужасно нелепым в дурацкой стойке изготовившегося к драке задиры. Успокоив дыхание, я выпрямился и расправил плечи.

— Зачем вы это сделали? — сурово спросил я.

Он поднял на меня взгляд. Я с удивлением обнаружил, что глаза его такие же разноцветные, как и все тело. Левый карий смотрел на меня из темного пятна, правый зеленый был окружен загорелой кожей.

— Я не понимаю твоих слов, великий, — кротко ответил он.

Утес и мое ружье ждали лишь в нескольких шагах от меня. Медленно смещаясь в их сторону, я попытался перефразировать свой вопрос.

— Вчера я похоронил этого человека. Почему вы нарушили его покой, украв тело и притащив его сюда?

Он слегка надул щеки. Позднее я узнал, что так спеки выражают отрицание.

— Великий, я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Говори на языке, или не можешь? — Голос внезапно появившейся женщины звучал резко.

Прежде она стояла, опираясь о пестрый ствол и едва не сливаясь с ним. Теперь же, когда она вышла вперед, я недоумевал, как мог не заметить ее раньше и почему Утес не поднял тревогу. Он обращал на спеков не больше внимания, чем на соек, прыгающих рядом с ним на пастбище. Когда он успел так к ним привыкнуть? Меня вдруг охватил панический страх, не окружают ли меня со всех сторон незамеченные спеки. Я оглянулся и прижался спиной к мощному телу Утеса. Мое ружье висело на другом его боку, и я начал сдвигаться туда.