– Возможно. Но куда он подался? И как? Уплыть из Карнионы морем сейчас невозможно. Большинство путей через Эрдский Вал в это время года привлекательны только для самоубийц. Правда, я знаю одну проезжую дорогу, которая хороша даже зимой, купцы в основном ею и пользуются. Полагаю, что человек, который повез твое письмо к Форсети, по ней и поехал. Но именно потому, что это единственная короткая дорога, там множество застав. Кроме того, она проходит через Междугорье, близ бывших рудников Роуэнов, а ныне Оранов. Наверняка у Гарба там свои люди, и сомнительно, чтоб он или Бергамин не послали туда предупреждения. Так что Роуэн может ехать либо в обход Эрдского вала, либо через бывший королевский домен – а там дороги зимой тоже не подарок.

– Что же, оставить все заботы Форсети?

– Я бы этого не хотел. Кстати, как ты собираешься с ним связываться?

– Никак. Я говорила тебе – на Юге у него нет агентов.

– Тем более надо искать зацепки самим.

Анкрен умолкла и молчала, пока они снова не оказались в подземном коридоре, ведущем во дворец. Привратника на обычном месте не было, но дверь на лестницу ничто не преграждало – очевидно, он только что отошел.

– Я припомнила кое-что… возможно, это ничего нам не даст… но, пока я бродила по дому Роуэна, пришел какой-то человек и сказал, что комендант Нумеллы прислал его узнать, когда вернется хозяин. Лакей ничуть не удивился и ответил, что не знает, но как только господин Роуэн придет, он сразу же известит коменданта.

– Ну и что?

– Но ведь Нумелла – это, кажется, городская тюрьма?

– Верно. От слова «numell» – так назывались колодки, в которых держали заключенных. Ты быстро осваиваешься в Нессе.

– Чего только не услышишь, покуда чай пьешь… Но что общего у хозяина галунной фабрики с тюрьмой? Здешний комендант тоже увлекается изящными искусствами?

За этими разговорами они поднялись на стену.

– Здесь меньше странного, чем может показаться, – начал было Мерсер и осекся. Он имел возможность убедиться, что здешний двор до наступления ночи – не самое тихое место. Но шум, доносившийся до них, отличался от обычного. Звенели клинки, а не кухонная утварь, и женщины визжали не потому, что пытались унять расшалившихся детей. Да и не детей тут требовалось унимать. Двое мужчин дрались на шпагах, высекая искры сталью о сталь. Дуэлянты ухали и хекали при каждом выпаде. У одного из них рубаха вылезла из ветхих штанов, куда была заправлена, другой был и вовсе без рубахи, в кафтане на голое тело. Рядом рыдала растрепанная женщина. Зрелище привлекло немало зрителей, и во дворе, и на галереях, причем среди тех, кто толпился внизу, Мерсер заметил Жебуана и привратника.