– Что ж, попробую вам помочь…

Любезный хозяин за отсутствием стульев предложил Мерсеру вместо сиденья свернутое одеяло, а сам уселся прямо на пол. При этом он добыл среди пустых бутылок едва початую и поставил рядом. Надо полагать, мысли у него путаются не только из-за бесконечно множащихся полей, решил Мерсер.

– Вы учились в Тримейне, господин Вайя?

– А! – тот скорчил гримасу, расставляя шашки. – В Тримейне я был пару раз проездом. Тамошний университет, конечно, старейший в империи, но во многом живет былой славой. И того, что меня интересовало, там не изучают… Нет, я учился в Фораннане. Приходилось бывать там?

– Разумеется.

– Лучшие мои воспоминания связаны с этим городом. И с университетом. Молодость, иллюзии, друзья… Один из недостатков Тримейна – представление о том, что университетское образование – удел простолюдинов и будущих монахов. В Фораннанском университете, в особенности на философском факультете, можно встретить представителей лучших семей Юга. – Он выпил из горлышка, протянул бутылку Мерсеру. Тот сделал глоток (это было именно фораннанское, не самое плохое) и вернул бутылку хозяину.

– Стало быть, на философском факультете вы и подвизались.

– И я, и мои ближайшие друзья – тоже родом из Нессы. В том числе тот, о котором я упоминал. Но будущего никто не предвидел. Мы углублялись в пучины любомудрия, как ныряльщики в поисках сокровищ. Казалось, вот-вот – и будет найдена та точка опоры, с которой можно перевернуть мир. Но, в отличие от своих друзей, я не считал, будто вся мудрость мира сосредоточена в Карнионе и все книги, что стоит читать, написаны в древности. Я уехал. А когда вернулся… – Он снова отхлебнул из бутылки. – Вам, может быть, кажется, что я чересчур много пью? Ничуть. Вот Раньер – он пил. А ведь какой был блестящий ум! Тайные знания были для него скорей развлечением, он был прирожденным политиком. В двадцать четыре года он уже был избран в Совет Двадцати Девяти. Я думал, что по возвращении найду его среди тех, кто вершит судьбы страны. А нашел незадолго до того, как он удавился, жалким, опустившимся пьяницей. И все из-за шлюхи и уголовницы. – Он внимательно взглянул на Мерсера, и тот понял, что Вайя не лжет хотя бы в том, что он далеко не пьян.

– Это печально, – сказал Мерсер, – но вы говорили, что он не был единственным вашим другом?

– О, судьба другого сложилась неплохо. Беда в том, что он перестал быть моим другом. Так что, когда мои дела ухудшились, я не стал просить у него помощи… Так мы играем или нет?

Он сделал первый ход, и, прежде чем окончательно стемнело, было сыграно три партии. Все три выиграл хозяин. В оправдание Мерсера следовало сказать, что Савер Вайя лучше знал правила, а может быть, и выдумал их, равно как и «бесконечные шашки».