– Хм?

– Ее нашли в землянке волшебника, откопали вместе с ним. Поэтому они и поспели к тебе так поздно. Твой капитан знал, что с тобой ничего страшного не случилось, но понятия не имел, жив ли волшебник.

Я понял, что он имел в виду Одноглазого. Ясное дело, если уж это землетрясение нанесло такой урон нашему дому, к обустройству которого мы с Тай Дэем приложили столько усилий, то уж нора Одноглазого наверняка превратилась в лужу с дождевой водой.

– Она что, была там с Одноглазым? В его норе?

Тай Дэй потупился и едва слышно – видимо потому, что неподалеку находились и другие нюень бао, – сознался:

– Они оба были мертвецки пьяны. Лежали без памяти в луже собственной блевотины. Даже не знали, что провалилась крыша, – пока спасатели не выволокли их наружу.

– Ты уж меня прости, – задыхаясь от смеха, побормотал я, – но это более чем забавно. – Стоило мне представить эту развеселую парочку, как все тревоги и страхи минувшей ночи забылись.

Масло и Ведьмак, тоже скрывая ухмылки, делали вид, будто разглядывают южный склон.

На меня накатил очередной приступ смеха. Я сообразил, что еще до завтрака весть о похождениях нашего бравого колдунишки разнесется по всей армии – или тому, что от нее осталось, – причем, прежде чем достигнет отдаленных аванпостов, она обрастет такими преувеличениями, что вся история приобретет воистину эпический размах.

Склон, на котором располагались штабные землянки, превратился в тридцать акров покрытой оспинами земли. Пленники ковырялись лопатами в дюжине разных мест. Не уцелело почти ни одной норы. Среди тех, кто руководил спасательными командами, я приметил знакомые лица.

– Ага. Стало быть, она не осталась там…

– Что? – спросил Тай Дэй.

– Ничего. Просто мысли вслух.

А вот и она, легка на помине. Вылезла из бункера Старика. К слову, совершенно целехонького. Костоправ выбрался следом за ней. И он и она выглядели чертовски усталыми. Но довольными. Я проворчал что-то невразумительное. Между мной и моей женой лежала половина мира.

Костоправ неторопливо подошел ко мне.

– Пора принимать ежегодный душ, Мурген.

– Чем и занимаюсь. Вот постою под дождем часок-другой…

Госпожа вперила в меня буравящий взгляд. Ей хотелось бы допросить меня, но этого нельзя было делать здесь и сейчас – на глазах стольких людей, которым едва ли следовало слышать мои ответы. Хотя бы потому, что многие из них сами толком не знали, на чьей они стороне.

– Каковы наши потери? – спросил я.

Костоправ поежился, словно дождевая вода попала ему за шиворот.